Мы втроем ужинали. Доктор и Мария Викторовна
пили красное вино, шампанское и кофе с коньяком; они чокались и пили за дружбу, за ум, за прогресс, за свободу, и не пьянели, а только раскраснелись и часто хохотали без причины, до слез. Чтобы не показаться скучным, и я тоже пил красное вино.
Неточные совпадения
— Мой отец говорил о вас, — сказала она сухо, не глядя на меня и
краснея. — Должиков обещал вам место на железной дороге. Отправляйтесь к нему завтра, он
будет дома.
И от него пахнуло на меня тем же счастьем, что и от его ковров и кресел. Полный, здоровый, с
красными щеками, с широкою грудью, вымытый, в ситцевой рубахе и шароварах, точно фарфоровый, игрушечный ямщик. У него
была круглая, курчавая бородка — и ни одного седого волоска, нос с горбинкой, а глаза темные, ясные, невинные.
В маленьких комнатах, где жила его мать,
было очень тесно; все они, даже сени и передняя,
были загромождены мебелью, которую после продажи имения перенесли сюда из большого дома; и мебель
была все старинная, из
красного дерева. Госпожа Чепракова, очень полная, пожилая дама, с косыми китайскими глазами, сидела у окна в большом кресле и вязала чулок. Приняла она меня церемонно.
Я прошелся по террасе, еще крепкой и красивой; сквозь стеклянную дверь видна
была комната с паркетным полом, должно
быть, гостиная; старинное фортепиано, да на стенах гравюры в широких рамах из
красного дерева — и больше ничего.
Когда мы подъезжали к Куриловке, погода
была ясная, радостная. Кое-где во дворах молотили, пахло ржаною соломой. За плетнями ярко
краснела рябина, и деревья кругом, куда ни взглянешь,
были все золотые или
красные. На колокольне звонили, несли к школе образа, и
было слышно, как
пели: «Заступница усердная». А какой прозрачный воздух, как высоко летали голуби!
— Я говорила ей, чтобы она не играла, — сказала она сердито, отрывисто выговаривая каждое слово и
краснея. — Это — безумие! Вы должны
были удержать ее!
Сестра
была в восторге от его булавок, запонок и от
красного шелкового платочка, который он, вероятно, из кокетства, держал в переднем кармане пиджака.
Я пошел. Отец уже сидел за столом и чертил план дачи с готическими окнами и с толстою башней, похожею на пожарную каланчу, — нечто необыкновенно упрямое и бездарное. Я, войдя в кабинет, остановился так, что мне
был виден этот чертеж. Я не знал, зачем я пришел к отцу, но помню, когда я увидел его тощее лицо,
красную шею, его тень на стене, то мне захотелось броситься к нему на шею и, как учила Аксинья, поклониться ему в ноги; но вид дачи с готическими окнами и с толстою башней удержал меня.
— Ты очень хорошо знаешь, — заметил Штольц, — иначе бы не от чего
было краснеть. Послушай, Илья, если тут предостережение может что-нибудь сделать, то я всей дружбой нашей прошу, будь осторожен…
Она была очень ярко убрана: стены в ней, или, по-морскому, переборки, и двери
были красного дерева, пол, или палуба, устлана ковром; на окнах красные и зеленые драпри.
Неточные совпадения
Городничий. А, черт возьми, славно
быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна,
красную или голубую?
Городничий. Э? вишь, чего захотела! хорошо и
красную. Ведь почему хочется
быть генералом?
Поспел горох! Накинулись, // Как саранча на полосу: // Горох, что девку
красную, // Кто ни пройдет — щипнет! // Теперь горох у всякого — // У старого, у малого, // Рассыпался горох // На семьдесят дорог!
Горазд он
был балясничать, // Носил рубаху
красную, // Поддевочку суконную, // Смазные сапоги;
Садятся два крестьянина, // Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят — на скалке тянутся, // Суставчики трещат! // На скалке не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды // Друг дружке поубавили, // Вцепились за скулы! // Пыхтят,
краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да
будет вам, проклятые! // Не разольешь водой!»