Во-вторых, Ольга намеренно не
назвала мне убийцы, чего бы она не сделала, если бы убийца был простым грабителем.
В тот же день вечером, чтобы не терять времени и покончить раз навсегда с надоевшим мне «делом об убийстве», я отправился в арестантский дом и обманул Урбенина, сказав ему, что Кузьма
назвал его убийцею.
Неточные совпадения
[Это уклонение от вопроса первой важности имело в виду только одно: растянуть время и дождаться потери сознания, когда Ольга не могла бы уже
назвать имя
убийцы.
— Вы должны
назвать его, — продолжал я. — Он понесет тяжелую кару… Закон дорого взыщет за его зверство! Он пойдет в каторжные работы… [Всё это наивно только на первый взгляд. Очевидно, Камышеву нужно было дать понять Ольге, какие тяжелые последствия для
убийцы будет иметь ее сознание. Если ей дорог
убийца, ergo — она должна молчать. — А. Ч.] Я жду.
Я отправился в камеру Урбенина и, не имея сил сдержать себя, забыв, что я следователь,
назвал его в самой резкой и жестокой форме
убийцей.
Далее — Ольга не
назвала имени
убийцы, потому что он был для нее дорог…
Будь
убийцей муж, она
назвала бы его.
Он до крайности преувеличивает свои грехи,
называя себя убийцей, вором, прелюбодеем и прочее, но этим он говорит отвлеченно о предельных грехах человека вообще, а не о своих конкретных, может быть, мелких грехах.
И я считаю: я убил ее. Да, вы, неведомые мои читатели, вы имеете право
назвать меня убийцей. Я знаю, что спустил бы шток на ее голову, если бы она не крикнула:
Неточные совпадения
— Хорошо еще, когда Валерьян не понимает, что он натворил: он,
называя вещи прямо,
убийца Людмилы, он полуубийца вашей матери и он же полуубийца Крапчика; если все это ведомо его сознанию, то он живет в моральном аду, в аду на земле… прежде смерти!
«Жив!» — радостно сообразил Колесников, но сообразил и другое и… С лицом, настолько искаженным, что его трудно было принять за человеческое, не слыша пуль, чувствуя только тяжесть маузера, он
убийцею подошел, подкрался, подбежал к Петруше — разве можно это как-нибудь
назвать?
Этот крик имеет в себе что-то божественное и угнетающее. У кого есть сердечная рана, тот не выносит этого крика, он ее разбередит.
Убийцы Ивика, закопанного в лесу, вздрогнули при этих звуках и сами
назвали дела свои.
Рвать им языки! // Иль устрашить тем думают меня, // Что много их? Но если б сотни тысяч // Меня в глаза
убийцей называли — // Их всех молчать и предо мной смириться // Заставлю я! Меня царем Иваном // Они зовут? Так я ж его не в шутку // Напомню им! Меня винят упорно — // Так я ж упорно буду их казнить! // Увидим, кто из нас устанет прежде!
Марья Виссарионовна не только не обеспечила, по завещанию Леонида, дочери, несмотря на все мои настояния, но даже не принимала ее и
называла ее при всех
убийцею сына.