«Вот, Клим, я в городе, который считается самым удивительным и веселым во всем мире. Да, он — удивительный. Красивый, величественный, веселый, — сказано о нем. Но мне тяжело. Когда весело жить —
не делают пакостей. Только здесь понимаешь, до чего гнусно, когда из людей делают игрушки. Вчера мне показывали «Фоли-Бержер», это так же обязательно видеть, как могилу Наполеона. Это — венец веселья. Множество удивительно одетых и совершенно раздетых женщин, которые играют, которыми играют и…»
Неточные совпадения
— Я — знаю, ты меня презираешь. За что? За то, что я недоучка? Врешь, я знаю самое настоящее —
пакости мелких чертей, подлинную, неодолимую жизнь. И черт вас всех возьми со всеми вашими революциями, со всем этим маскарадом самомнения, ничего вы
не знаете,
не можете,
не сделаете — вы, такие вот сухари с миндалем!..
Именно тем-то и мучился всю жизнь, что жаждал благородства, был, так сказать, страдальцем благородства и искателем его с фонарем, с Диогеновым фонарем, а между тем всю жизнь
делал одни только
пакости, как и все мы, господа… то есть, как я один, господа,
не все, а я один, я ошибся, один, один!..
«За что вы такого-то так ненавидите?» И он ответил тогда, в припадке своего шутовского бесстыдства: «А вот за что: он, правда, мне ничего
не сделал, но зато я
сделал ему одну бессовестнейшую
пакость, и только что
сделал, тотчас же за то и возненавидел его».
— Встанут с утра, да только о том и думают, какую бы родному брату
пакость устроить. Услышит один Захар, что брат с вечера по хозяйству распоряжение
сделал, — пойдет и отменит. А в это же время другой Захар под другого брата такую же штуку подводит. До того дошло, что теперь мужики, как завидят, что по дороге идет Захар Захарыч — свой ли,
не свой ли, — во все лопатки прочь бегут!
Здесь все в ответе за какую-то чужую несправедливость, все
делают мне
пакости за то, в чем я вовсе
не виноват, и от всех я должен отбиваться, даже вовсе
не имея желания побить кого-нибудь.