Пение первоначально и существенно — подобно разговору — произведение практической жизни, а не произведение искусства; но как всякое «уменье», пение требует привычки, занятия, практики, чтобы достичь высокой степени совершенства; как все органы, орган пения, голос, требует обработки, ученья,
для того чтобы сделаться покорным орудием воли, — и естественное пение становится в этом отношении «искусством», но только в том смысле, в каком называется «искусством» уменье писать, считать, пахать землю, всякая практическая деятельность, а вовсе не в том смысле, какой придается слову «искусство» эстетикою.
Неточные совпадения
Совершенно справедливо, что предмет должен быть превосходен в своем роде
для того,
чтобы называться прекрасным.
— «Сравнение с окружающими предметами необходимо
для того,
чтобы предмет казался возвышенным», — мысль очень близкая к принимаемому нами воззрению на основной признак возвышенного.
Случай уничтожает наши расчеты — значит, судьба любит уничтожать наши расчеты, любит посмеяться над человеком и его расчетами; случай невозможно предусмотреть, невозможно сказать, почему случилось так, а не иначе, — следовательно, судьба капризна, своенравна; случай часто пагубен
для человека — следовательно, судьба любит вредить человеку, судьба зла; и в самом деле у греков судьба — человеконенавистница; злой и сильный человек любит вредить именно самым лучшим, самым умным, самым счастливым людям — их преимущественно любит губить и судьба; злобный, капризный и очень сильный человек любит выказывать свое могущество, говоря наперед
тому, кого хочет уничтожить: «я хочу сделать с тобою вот что; попробуй бороться со мною», — так и судьба объявляет вперед свои решения,
чтобы иметь злую радость доказать нам наше бессилие перед нею и посмеяться над нашими слабыми, безуспешными попытками бороться с нею, избежать ее.
[Гегелевская эстетика] решает его так: прекрасное в объективной действительности имеет недостатки, уничтожающие красоту его, и наша фантазия поэтому принуждена прекрасное, находимое в объективной действительности, переделывать
для того,
чтобы, освободив его от недостатков, неразлучных с реальным его существованием, сделать его истинно прекрасным.
Какова бы ни была первоначальная форма народных песен, но до нас доходят они почти всегда искаженными, переделанными или растерзанными на куски; монотонность их также очень велика; наконец, есть во всех народных песнях механические приемы, проглядывают общие пружины, без помощи которых никогда не развивают они своих
тем; но в народной поэзии очень много свежести, простоты, — и этого довольно
для нашего эстетического чувства,
чтобы восхищаться народною поэзиею.
— Конечно, он бывает в высшей степени хорош только с одной точки зрения — но что же из этого! и на произведения живописи надобно смотреть с известного места,
для того,
чтобы они представлялись нам во всей своей красоте.
Но это происходит вовсе не от
того,
чтобы не нашлось в действительности достойных натурщиков, а совершенно от другой причины, чаще всего просто от забывчивости или недостаточного знакомства: если в памяти поэта исчезли живые подробности, осталось только общее, отвлеченное понятие о характере или поэт знает о типическом лице гораздо менее, нежели нужно
для того,
чтобы оно было живым лицом,
то поневоле приходится ему самому дополнять общий почерк, оттенять абрис.
В наше время принято смеяться над украшениями, не проистекающими из сущности предмета и ненужными
для достижения главной цели; но до сих пор еще удачное выражение, блестящая метафора, тысячи прикрас, придумываемых
для того,
чтобы сообщить внешний блеск сочинению, имеют чрезвычайно большое влияние на суждение о произведениях поэзии.
Очень часто мы отправляемся в общество, на гулянье вовсе не за
тем,
чтобы любоваться человеческою красотою, не за
тем,
чтобы наблюдать характеры, следить за драмою жизни; отправляемся с заботами в голове, с замкнутым
для впечатлений сердцем.
Портрет снимается с человека, который нам дорог и мил, не
для того,
чтобы сгладить недостатки его лица (что нам за дело до этих недостатков? они
для нас незаметны или милы), но
для того,
чтобы доставить нам возможность любоваться на это лицо даже и тогда, когда на самом деле оно не перед нашими глазами; такова же цель и значение произведений искусства: они не поправляют действительности, не украшают ее, а воспроизводят, служат ей суррогатом.
Итак, справедливо, что фраза: «искусство есть воспроизведение действительности», должна быть дополнена
для того,
чтобы быть всесторонним определением; не исчерпывая в этом виде все содержание определяемого понятия, определение, однако, верно, и возражения против него пока могут быть основаны только на затаенном требовании,
чтобы искусство являлось по своему определению выше, совершеннее действительности; объективную неосновательность этого предположения мы старались доказать и потом обнаружили его субъективные основания.
Что касается портретов, сходных до отвратительности, это надобно понимать так: всякая копия,
для того,
чтобы быть верною, должна передавать существенные черты подлинника; портрет, не передающий главных, выразительнейших черт лица, неверен; а когда мелочные подробности лица переданы при этом отчетливо, лицо на портрете выходит обезображенным, бессмысленным, мертвым — как же ему не быть отвратительным?
Не говорим уже о
том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не говорим и о
том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало: привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая в ней жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного изображения человеческой жизни произведения искусства представляют какой-то слишком юный (
чтобы удержаться от более точных эпитетов) взгляд на жизнь, и поэт является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только
для людей
того же нравственного или физиологического возраста.
Но если человек, в котором умственная деятельность сильно возбуждена вопросами, порождаемыми наблюдением жизни, одарен художническим талантом,
то в его произведениях, сознательно или бессознательно, выразится стремление произнести живой приговор о явлениях, интересующих его (и его современников, потому что мыслящий человек не может мыслить над ничтожными вопросами, никому, кроме него, не интересными), будут предложены или разрешены вопросы, возникающие из жизни
для мыслящего человека; его произведения будут,
чтобы так выразиться, сочинениями на
темы, предлагаемые жизнью.
При переложении оперы
для фортепиано теряется большая и лучшая часть подробностей эффектов; многое решительно не может быть с человеческого голоса или с полного оркестра переведено на жалкий, бедный, мертвый инструмент, который должен по мере возможности воспроизвести оперу; потому при аранжировке многое должно быть переделываемо, многое дополняемо — не с
тою надеждою, что в аранжировке опера выйдет лучше, нежели в первоначальном своем виде, а
для того,
чтобы сколько-нибудь вознаградить необходимую порчу оперы при аранжировке; не потому,
чтобы аранжировщик исправлял ошибки композитора, а просто потому, что он не располагает
теми средствами, какими владеет композитор.
Портрет пишется не потому,
чтобы черты живого человека не удовлетворяли нас, а
для того,
чтобы помочь нашему воспоминанию о живом человеке, когда его нет перед нашими глазами, и дать о нем некоторое понятие
тем людям, которые не имели случая его видеть.
Неточные совпадения
Приготовь поскорее комнату
для важного гостя,
ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину,
чтобы прислал самого лучшего, а не
то я перерою весь его погреб.
Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент, с
тем только,
чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник
для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.
Опасность предстояла серьезная, ибо
для того,
чтобы усмирять убогих людей, необходимо иметь гораздо больший запас храбрости, нежели
для того,
чтобы палить в людей, не имеющих изъянов.
На это отвечу: цель издания законов двоякая: одни издаются
для вящего народов и стран устроения, другие —
для того,
чтобы законодатели не коснели в праздности…"
— Валом валит солдат! — говорили глуповцы, и казалось им, что это люди какие-то особенные, что они самой природой созданы
для того, чтоб ходить без конца, ходить по всем направлениям. Что они спускаются с одной плоской возвышенности
для того,
чтобы лезть на другую плоскую возвышенность, переходят через один мост
для того,
чтобы перейти вслед за
тем через другой мост. И еще мост, и еще плоская возвышенность, и еще, и еще…