Цитаты со словосочетанием «я буду»
— Милый мой, оставь теперь меня! Через час войди опять, —
я буду уже спокойна. Дай мне воды и уйди.
Он повиновался молча. Вошел в свою комнату, сел опять за свой письменный стол, у которого сидел такой спокойный, такой довольный за четверть часа перед тем, взял опять перо… «В такие-то минуты и надобно уметь владеть собою; у
меня есть воля, — и все пройдет… пройдет»… А перо, без его ведома, писало среди какой-то статьи: «перенесет ли? — ужасно, — счастье погибло»…
Я буду искать уроков пения; вероятно, найду, потому что поселюсь где-нибудь в большом городе.
Отправляйся в город… сейчас, сейчас!
мне будет легче, когда я останусь одна.
Чай, наполовину налитый густыми, вкусными сливками, разбудил аппетит. Верочка приподнялась на локоть и стала пить. — «Как вкусен чай, когда он свежий, густой и когда в нем много сахару и сливок! Чрезвычайно вкусен! Вовсе не похож на тот спитой, с одним кусочком сахару, который даже противен. Когда у
меня будут свои деньги, я всегда буду пить такой чай, как этот».
Вот теперь и у отца твоего деньги есть, — я предоставила; и у
меня есть, может и побольше, чем у него, — все сама достала, на старость кусок хлеба приготовила.
— Мсье Сторешни́к! — Сторешников возликовал: француженка обращалась к нему в третий раз во время ужина: — мсье Сторешни́к! вы позвольте мне так называть вас, это приятнее звучит и легче выговаривается, — я не думала, что
я буду одна дама в вашем обществе; я надеялась увидеть здесь Адель, — это было бы приятно, я ее так редко ежу.
— Нет, Серж, отчего же, когда Жан просил! и
мне было очень приятно познакомиться с мсье Сторешником.
— Если вы позволите мне завтра явиться к вам, m-lle Жюли,
я буду иметь честь привезти к вам ее башмак.
— Гнусные люди! гадкие люди!
я была два года уличною женщиной в Париже, я полгода жила в доме, где собирались воры, я и там не встречала троих таких низких людей вместе!
Что нужно
мне будет, я не знаю; вы говорите: я молода, неопытна, со временем переменюсь, — ну, что ж, когда переменюсь, тогда и переменюсь, а теперь не хочу, не хочу, не хочу ничего, чего не хочу!
— Я не знаю, — ведь я вчера поутру, когда вставала, не знала, что мне захочется полюбить вас; за несколько часов до того, как полюбила вас, не знала, что полюблю, и не знала, как это
я буду чувствовать, когда полюблю вас.
Так теперь я не знаю, что
я буду чувствовать, если я полюблю мужчину, я знаю только то, что не хочу никому поддаваться, хочу быть свободна, не хочу никому быть обязана ничем, чтобы никто не смел сказать мне: ты обязана делать для меня что-нибудь!
Была и еще одна причина в том же роде: мать Сторешникова, конечно, станет противиться женитьбе — мать в этом случае представительница света, — а Сторешников до сих пор трусил матери и, конечно, тяготился своею зависимостью от нее. Для людей бесхарактерных очень завлекательна мысль: «я не боюсь; у
меня есть характер».
— Ну, молодец девка моя Вера, — говорила мужу Марья Алексевна, удивленная таким быстрым оборотом дела: — гляди — ко, как она забрала молодца-то в руки! А я думала, думала, не знала, как и ум приложить! думала, много хлопот
мне будет опять его заманить, думала, испорчено все дело, а она, моя голубушка, не портила, а к доброму концу вела, — знала, как надо поступать. Ну, хитра, нечего сказать.
—
Я была до сих пор очень довольна вами, Павел Константиныч: но теперь интриги, в которых вы, может быть, и не участвовали, могут заставить меня поссориться с вами.
— Но если так, я прошу у вас одной пощады: вы теперь еще слишком живо чувствуете, как я оскорбил вас… не давайте мне теперь ответа, оставьте мне время заслужить ваше прощение! Я кажусь вам низок, подл, но посмотрите, быть может, я исправлюсь, я употреблю все силы на то, чтоб исправиться! Помогите мне, не отталкивайте меня теперь, дайте мне время,
я буду во всем слушаться вас! Вы увидите, как я покорен; быть может, вы увидите во мне и что-нибудь хорошее, дайте мне время.
— Благодарю вас;
я пью чай только дома.
— Федя не совсем верно понял мою тайну: я не пренебрегаю женщинами, но я избегаю их, — и знаете, почему? у
меня есть невеста, очень ревнивая, которая, чтоб заставить меня избегать их, рассказала мне их тайну.
Но у
меня есть другое — желание: мне хотелось бы, чтобы женщины подружились с моею невестою, — она и о них заботится, как заботится о многом, обо всем.
— Мы все говорили обо мне, — начал Лопухов: — а ведь это очень нелюбезно с моей стороны, что я все говорил о себе. Теперь я хочу быть любезным, — говорить о вас! Вера Павловна. Знаете,
я был о вас еще гораздо худшего мнения, чем вы обо мне. А теперь… ну, да это после. Но все-таки, я не умею отвечать себе на одно. Отвечайте вы мне. Скоро будет ваша свадьба?
— Кажется, никого особенно. Из них никого сильно. Но нет, недавно мне встретилась одна очень странная женщина. Она очень дурно говорила мне о себе, запретила мне продолжать знакомство с нею, — мы виделись по совершенно особенному случаю — сказала, что когда
мне будет крайность, но такая, что оставалось бы только умереть, чтобы тогда я обратилась к ней, но иначе — никак. Ее я очень полюбила.
— У
меня есть богатый жених. Он мне не нравится. Должна ли я принять его предложение?
—
Я был бы глуп, если бы стал порицать.
— Дмитрий, ты стал плохим товарищем мне в работе. Пропадаешь каждый день на целое утро, и на половину дней пропадаешь по вечерам. Нахватался уроков, что ли? Так время ли теперь набирать их? Я хочу бросить и те, которые у
меня есть. У меня есть рублей 40 — достанет на три месяца до окончания курса. А у тебя было больше денег в запасе, кажется, рублей до сотни?
— Хорошо,
я буду стоять на коленях. А теперь молчу. Когда исполню наказание, буду прощен, тогда и буду говорить.
— Как долго! Нет, у меня не достанет терпенья. И что ж я узнаю из письма? Только «да» — и потом ждать до среды! Это мученье! Если «да», я как можно скорее уеду к этой даме. Я хочу знать тотчас же. Как же это сделать? Я сделаю вот что:
я буду ждать вас на улице, когда вы пойдете от этой дамы.
— Нет, здесь, может быть, нельзя было б и говорить. И, во всяком случае, маменька стала бы подозревать. Нет, лучше так, как я вздумала. У
меня есть такой густой вуаль, что никто не узнает.
— С двенадцати
я буду сидеть на Конногвардейском бульваре, на последней скамье того конца, который ближе к мосту.
Я сказала, что на
мне будет густой вуаль.
Но вот вам примета:
я буду держать в руке сверток нот.
«Как отлично устроится, если это будет так, — думал Лопухов по дороге к ней: — через два, много через два с половиною года,
я буду иметь кафедру. Тогда можно будет жить. А пока она проживет спокойно у Б., — если только Б. действительно хорошая женщина, — да в этом нельзя и сомневаться».
— А ведь я до двух часов не спала от радости, мой друг. А когда я уснула, какой сон видела! Будто я освобождаюсь ив душного подвала, будто
я была в параличе и выздоровела, и выбежала в поле, и со мной выбежало много подруг, тоже, как я, вырвавшихся из подвалов, выздоровевших от паралича, и нам было так весело, так весело бегать по просторному полю! Не сбылся сон! А я думала, что уж не ворочусь домой.
— Нет, я вас не отпущу. Идите со мною. Я не спокойна, вы говорите; я не могу судить, вы говорите, — хорошо, обедайте у нас. Вы увидите, что
я буду спокойна. После обеда маменька спит, и мы можем говорить.
— Позвольте
мне быть невежею, Марья Алексевна: я так расстроен, что надобно мне отдохнуть в приятном и уважаемом мною обществе; а такого общества я нигде не нахожу, кроме как в вашем доме. Позвольте мне напроситься обедать у вас нынче и позвольте сделать некоторые поручения вашей Матрене. Кажется, тут есть недалеко погреб Денкера, у него вино не бог знает какое, но хорошее.
«И я бы оставила ему записку, в которой бы все написала. Ведь я ему тогда сказала: «нынче день моего рождения». Какая смелая тогда
я была. Как это я была такая? Да ведь я тогда была глупенькая, ведь я тогда не понимала.
— Простите меня, Вера Павловна, — сказал Лопухов, входя в ее комнату, — как тихо он говорит, и голос дрожит, а за обедом кричал, — и не «друг мой», а «Вера Павловна»: — простите меня, что
я был дерзок. Вы знаете, что я говорил: да, жену и мужа не могут разлучить. Тогда вы свободны.
— Милый мой, и я тогда же подумала, что ты добрый. Выпускаешь меня на волю, мой милый. Теперь я готова терпеть; теперь я знаю, что уйду из подвала, теперь
мне будет не так душно в нем, теперь ведь я уж знаю, что выйду из него. А как же я уйду из него, мой милый?
— Ах, хитрец! Он хочет быть деспотом, хочет, чтоб
я была его рабой! Нет — с, этого не будет, Дмитрий Сергеич, — понимаете?
Вы полагали, что я этого не понимаю, что
я буду вашей рабой, — нет, Дмитрий Сергеич, я не дозволю вам быть деспотом надо мною; вы хотите быть добрым, благодетельным деспотом, а я этого не хочу, Дмитрий Сергеич!
Ты будешь резать руки и ноги людям, поить их гадкими микстурами, а
я буду давать уроки на фортепьяно.
— Так я, мой милый, уж и не буду заботиться о женственности; извольте, Дмитрий Сергеич,
я буду говорить вам совершенно мужские мысли о том, как мы будем жить. Мы будем друзьями. Только я хочу быть первым твоим другом. Ах, я еще тебе не говорила, как я ненавижу этого твоего милого Кирсанова!
У
меня есть некоторые сведения для передачи ему.
— Ах, мой милый, да разве трудно до этого додуматься? Ведь я видала семейную жизнь, — я говорю не про свою семью: она такая особенная, — но ведь у
меня есть же подруги, я же бывала в их семействах; боже мой, сколько неприятностей между мужьями и женами — ты не можешь себе вообразить, мой милый!
Да хоть и не объясняли бы, сама сообразит: «ты, мой друг, для меня вот от чего отказался, от карьеры, которой ждал», — ну, положим, не денег, — этого не взведут на меня ни приятели, ни она сама, — ну, хоть и то хорошо, что не будет думать, что «он для меня остался в бедности, когда без
меня был бы богат».
— Верочка, мой дружочек, у
меня есть просьба к тебе. Нам надобно поговорить хорошенько. Ты очень тоскуешь по воле. Ну, дай себе немножко воли, ведь нам надобно поговорить?
— Если бы ты был глуп, или бы
я был глуп, сказал бы я тебе, Дмитрий, что этак делают сумасшедшие. А теперь не скажу. Все возражения ты, верно, постарательнее моего обдумал. А и не обдумывал, так ведь все равно. Глупо ли ты поступаешь, умно ли — не знаю; но, по крайней мере, сам не стану делать той глупости, чтобы пытаться отговаривать, когда знаю, что не отговорить. Я тебе тут нужен на что-нибудь, или нет?
— Что, батюшка мой,
мне быть довольной-то? Обстоятельства-то мои плоховаты?
Неточные совпадения
— Милый мой!
я готова, поговорим! — послышалось из соседней комнаты. Голос молодой женщины
был глух, но тверд.
— Милый мой, мы должны расстаться.
Я решилась. Это тяжело. Но еще тяжелее
было бы нам видеть друг друга.
Я его убийца.
Я убила его для тебя.
Я думаю, что не
буду нуждаться; но если
буду, обращусь к тебе; позаботься же, чтоб у тебя на всякий случай
было готово несколько денег для
меня; ведь ты знаешь, у
меня много надобностей, расходов, хоть
я и скупа;
я не могу обойтись без этого.
Завтра
меня уже не
будет здесь — тогда возвращайся.
Запрещаю тебе
быть на станции, чтобы провожать
меня.
Он долго не мог отыскать свою шляпу; хоть раз пять брал ее в руки, но не видел, что берет ее. Он
был как пьяный; наконец понял, что это под рукою у него именно шляпа, которую он ищет, вышел в переднюю, надел пальто; вот он уже подходит к воротам: «кто это бежит за
мною? верно, Маша… верно с нею дурно!» Он обернулся — Вера Павловна бросилась ему на шею, обняла, крепко поцеловала.
Я рассказываю тебе еще первую свою повесть, ты еще не приобрела себе суждения, одарен ли автор художественным талантом (ведь у тебя так много писателей, которым ты присвоила художественный талант), моя подпись еще не заманила бы тебя, и
я должен
был забросить тебе удочку с приманкой эффектности.
Дальше не
будет таинственности, ты всегда
будешь за двадцать страниц вперед видеть развязку каждого положения, а на первый случай
я скажу тебе и развязку всей повести: дело кончится весело, с бокалами, песнью: не
будет ни эффектности, никаких прикрас.
Но
я предупредил тебя, что таланта у
меня нет, — ты и
будешь знать теперь, что все достоинства повести даны ей только ее истинностью.
Но
есть в тебе, публика, некоторая доля людей, — теперь уже довольно значительная доля, — которых
я уважаю.
Но с ними
мне не нужно
было объясняться.
Если бы вы
были публика,
мне уже не нужно
было бы писать; если бы вас еще не
было,
мне еще не
было бы можно писать.
Но вы еще не публика, а уже вы
есть между публикою, — потому
мне еще нужно и уже можно писать.
Кто теперь живет на самой грязной из бесчисленных черных лестниц первого двора, в 4-м этаже, в квартире направо,
я не знаю; а в 1852 году жил тут управляющий домом, Павел Константиныч Розальский, плотный, тоже видный мужчина, с женою Марьею Алексевною, худощавою, крепкою, высокого роста дамою, с дочерью, взрослою девицею — она-то и
есть Вера Павловна — и 9–летним сыном Федею.
Как бы
мне хотелось
быть хорошенькою!»
— Пойдемте. Делайте потом со
мною, что хотите, а
я не останусь.
Я вам скажу после, почему. — Маменька, — это уж
было сказано вслух: — у
меня очень разболелась голова:
Я не могу сидеть здесь. Прошу вас!
— Да,
я завтра
буду с ним говорить.
— Верочка, ты на
меня не сердись.
Я из любви к тебе бранюсь, тебе же добра хочу. Ты не знаешь, каковы дети милы матерям. Девять месяцев тебя в утробе носила! Верочка, отблагодари,
будь послушна, сама увидишь, что к твоей пользе. Веди себя, как
я учу, — завтра же предложенье сделает!
— Знаю: коли не о свадьбе, так известно о чем. Да не на таковских напал. Мы его в бараний рог согнем. В мешке в церковь привезу, за виски вокруг налоя обведу, да еще рад
будет. Ну, да нечего с тобой много говорить, и так лишнее наговорила: девушкам не следует этого знать, это материно дело. А девушка должна слушаться, она еще ничего не понимает. Так
будешь с ним говорить, как
я тебе велю?
— Довольно, маменька.
Я вам сказала, что
буду говорить с ним.
Я очень устала.
Мне надобно отдохнуть.
— Нет, маменька.
Я уж давно сказала вам, что не
буду целовать вашей руки. А теперь отпустите
меня.
Я, в самом деле, чувствую себя дурно.
Да,
я злая, только нельзя не
быть злой!
Бедно, и — и — и, как бедно жили, — а
я тогда
была честная, Верочка!
«Ты, говорят, нечестная!» Вот и отец твой, — тебе-то он отец, это Наденьке не он
был отец, — голый дурак, а тоже колет
мне глаза, надругается!
Ну,
меня и взяла злость: а когда, говорю, по — вашему
я не честная, так
я и
буду такая!
А они у
меня ее отняли, в воспитательный дом отдали, — и узнать-то
было нельзя, где она — так и не видала ее и не знаю, жива ли она… чать, уж где
быть в живых!
Ну, в теперешнюю пору
мне бы мало горя, а тогда не так легко
было, —
меня пуще злость взяла!
Я бы ничего не имела возразить, если бы вы покинули Адель для этой грузинки, в ложе которой
были с ними обоими; но променять француженку на русскую… воображаю! бесцветные глаза, бесцветные жиденькие волосы, бессмысленное, бесцветное лицо… виновата, не бесцветное, а, как вы говорите, кровь со сливками, то
есть кушанье, которое могут брать в рот только ваши эскимосы!
— Благодарю, Серж. Карамзин — историк; Пушкин — знаю; эскимосы в Америке; русские — самоеды; да, самоеды, — но это звучит очень мило са-мо-е-ды! Теперь
буду помнить.
Я, господа, велю Сержу все это говорить
мне, когда мы одни, или не в нашем обществе. Это очень полезно для разговора. Притом науки — моя страсть;
я родилась
быть m-me Сталь, господа. Но это посторонний эпизод. Возвращаемся к вопросу: ее нога?
Я ношу накладной бюст, как ношу платье, юбку, рубашку не потому, чтоб это
мне нравилось, — по — моему,
было бы лучше без этих ипокритств, — а потому, что это так принято в обществе.
Но женщина, которая столько жила, как
я, — и как жила, мсье Сторешни́к!
я теперь святая, схимница перед тем, что
была, — такая женщина не может сохранить бюста!
— Нет, m-llе Жюли, вы обманулись, смею вас уверить, в вашем заключении; простите, что осмеливаюсь противоречить вам, но она — моя любовница. Это
была обыкновенная любовная ссора от ревности; она видела, что
я первый акт сидел в ложе m-lle Матильды, — только и всего!
M-lle Жюли
будет так добра, что привезет Сержа,
я привезу свою миленькую Берту, ты привезешь ее.
— Simon,
будьте так добры: завтра ужин на шесть персон, точно такой, как
был, когда
я венчался у вас с Бертою, — помните, пред рождеством? — и в той же комнате.
— Жюли,
будь хладнокровнее. Это невозможно. Не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри, Жан уже думает отбить ее у него, а таких Жанов тысячи, ты знаешь. От всех не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. Лбом стену не прошибешь, говорим мы, русские. Мы умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно
я живу, приняв этот наш русский принцип.
— В первом-то часу ночи? Поедем — ка лучше спать. До свиданья, Жан. До свиданья, Сторешников. Разумеется, вы не
будете ждать Жюли и
меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена. Да и
мне, сказать по правде, эта история не нравится. Конечно, вам нет дела до моего мнения. До свиданья.
— Ну, Вера, хорошо. Глаза не заплаканы. Видно, поняла, что мать говорит правду, а то все на дыбы подымалась, — Верочка сделала нетерпеливое движение, — ну, хорошо, не стану говорить, не расстраивайся. А
я вчера так и заснула у тебя в комнате, может, наговорила чего лишнего.
Я вчера не в своем виде
была. Ты не верь тому, что
я с пьяных-то глаз наговорила, — слышишь? не верь.
Он справился о здоровье Веры Павловны — «
я здорова»; он сказал, что очень рад, и навел речь на то, что здоровьем надобно пользоваться, — «конечно, надобно», а по мнению Марьи Алексевны, «и молодостью также»; он совершенно с этим согласен, и думает, что хорошо
было бы воспользоваться нынешним вечером для поездки за город: день морозный, дорога чудесная.
Марья Алексевна так и велела: немножко пропой, а потом заговори. — Вот, Верочка и говорит, только, к досаде Марьи Алексевны, по — французски, — «экая дура
я какая, забыла сказать, чтобы по — русски»; — но Вера говорит тихо… улыбнулась, — ну, значит, ничего, хорошо. Только что ж он-то выпучил глаза? впрочем, дурак, так дурак и
есть, он только и умеет хлопать глазами. А нам таких-то и надо. Вот, подала ему руку — умна стала Верка, хвалю.
Я не
буду говорить вам, что это бесчестно: если бы вы
были способны понять это, вы не сделали бы так.
Мать замучит
меня (вот тут-то Верочка улыбнулась), но пусть
будет со
мною, что
будет, все равно!
—
Я говорю с вами, как с человеком, в котором нет ни искры чести. Но, может
быть, вы еще не до конца испорчены. Если так,
я прошу вас: перестаньте бывать у нас. Тогда
я прощу вам вашу клевету. Если вы согласны, дайте вашу руку, — она протянула ему руку: он взял ее, сам не понимая, что делает.
— Если вы
будете выламывать дверь,
я разобью окно и стану звать на помощь. А вам не дамся в руки живая.
— Маменька, прежде
я только не любила вас; а со вчерашнего вечера
мне стало вас и жалко. У вас
было много горя, и оттого вы стали такая.
Я прежде не говорила с вами, а теперь хочу говорить, только когда вы не
будете сердиться. Поговорим тогда хорошенько, как прежде не говорили.
— Да, могу благодарить моего создателя, — сказала Марья Алексевна: — у Верочки большой талант учить на фортепьянах, и
я за счастье почту, что она вхожа
будет в такой дом; только учительница-то моя не совсем здорова, — Марья Алексевна говорила особенно громко, чтобы Верочка услышала и поняла появление перемирия, а сама, при всем благоговении, так и впилась глазами в гостей: — не знаю, в силах ли
будет выйти и показать вам пробу свою на фортепьянах. — Верочка, друг мой, можешь ты выйти, или нет?
— Милое дитя мое, вы удивляетесь и смущаетесь, видя человека, при котором
были вчера так оскорбляемы, который, вероятно, и сам участвовал в оскорблениях. Мой муж легкомыслен, но он все-таки лучше других повес. Вы его извините для
меня,
я приехала к вам с добрыми намерениями. Уроки моей племяннице — только предлог; но надобно поддержать его. Вы сыграете что-нибудь, — покороче, — мы пойдем в вашу комнату и переговорим. Слушайте
меня, дитя мое.
— Милое дитя мое, — сказала Жюли, вошедши в комнату Верочки: — ваша мать очень дурная женщина. Но чтобы
мне знать, как говорить с вами, прошу вас, расскажите, как и зачем вы
были вчера в театре?
Я уже знаю все это от мужа, но из вашего рассказа
я узнаю ваш характер. Не опасайтесь
меня. — Выслушавши Верочку, она сказала: — Да, с вами можно говорить, вы имеете характер, — и в самых осторожных, деликатных выражениях рассказала ей о вчерашнем пари; на это Верочка отвечала рассказом о предложении кататься.
— Что ж, он хотел обмануть вашу мать, или они оба
были в заговоре против вас? — Верочка горячо стала говорить, что ее мать уж не такая же дурная женщина, чтобы
быть в заговоре. —
Я сейчас это увижу, — сказала Жюли. — Вы оставайтесь здесь, — вы там лишняя. — Жюли вернулась в залу.
—
Я не сплетница, — отвечала она с неудовольствием: — сама не разношу вестей и мало их слушаю. — Это
было сказано не без колкости, при всем ее благоговении к посетителю. — Мало ли что болтают молодые люди между собою; этим нечего заниматься.
— Да, ваша мать не
была его сообщницею и теперь очень раздражена против него. Но
я хорошо знаю таких людей, как ваша мать. У них никакие чувства не удержатся долго против денежных расчетов; она скоро опять примется ловить жениха, и чем это может кончиться, бог знает; во всяком случае, вам
будет очень тяжело. На первое время она оставит вас в покое; но
я вам говорю, что это
будет не надолго. Что вам теперь делать?
Есть у вас родные в Петербурге?
Цитаты из русской классики со словосочетанием «я буду»
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы
я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Трудись! Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия — не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные // У нас труду не учатся. // У нас чиновник плохонький, // И тот полов не выметет, // Не станет печь топить… // Скажу я вам, не хвастая, // Живу почти безвыездно // В деревне сорок лет, // А от ржаного колоса // Не отличу ячменного. // А
мне поют: «Трудись!»
Стародум. О сударыня! До моих ушей уже дошло, что он теперь только и отучиться изволил. Я слышал об его учителях и вижу наперед, какому грамотею ему быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (К Правдину.) Любопытен бы
я был послушать, чему немец-то его выучил.
— Ваше я, что ли, пила? — огрызалась беспутная Клемантинка, — кабы не моя несчастная слабость, да не покинули меня паны мои милые, узнали бы вы у меня ужо, какова
я есть!
— Алексей Александрович, — сказала она, взглядывая на него и не опуская глаз под его устремленным на ее прическу взором, — я преступная женщина, я дурная женщина, но я то же, что
я была, что я сказала вам тогда, и приехала сказать вам, что я не могу ничего переменить.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он
мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)
Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки!
Я не иначе хочу, чтоб наш дом
был первый в столице и чтоб у
меня в комнате такое
было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую
я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и
я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и
есть этот чиновник.
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то
есть не двести, а четыреста, —
я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно
было восемьсот.
Ассоциации к слову «быть»
Синонимы к словосочетанию «я буду»
Предложения со словосочетанием «я буду»
- Как я уже упомянула, я не отношусь к такой категории людей, и в студенческие годы мне было очень трудно сложить дебит с кредитом.
- Хотя тогда я был ещё очень молод, но могу представить его себе ещё вполне хорошо, особенно потому, что однажды из-за него отец высек меня до полусмерти.
- Скажу только, что в молодые годы я был уверен, что если на стадион, где собрались десять тысяч человек, залетит одна-единственная оса, то с вероятностью сто к одному ужален буду именно я.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «быть»
Значение словосочетания «я буду»
«Я буду» — песня, написанная российской певицей Ольгой Засульской, продюсером Олегом Мироновым и участниками группы «23:45», Григорием Богачёвым и Георгием Юхановым. Композиция была выпущена как второй сингл группы «5ivesta family» и как первый, группы «23:45». (Википедия)
Все значения словосочетания Я БУДУ
Афоризмы русских писателей со словом «быть»
Дополнительно