Неточные совпадения
— Нет, таких
слов что-то не слышно…
Вера, да ты мне, видно, слова-то не так сказала? Смотри у меня!
Полгода
Вера Павловна дышала чистым воздухом, грудь ее уже совершенно отвыкла от тяжелой атмосферы хитрых
слов, из которых каждое произносится по корыстному расчету, от слушания мошеннических мыслей, низких планов, и страшное впечатление произвел на нее ее подвал. Грязь, пошлость, цинизм всякого рода, — все это бросалось теперь в глаза ей с резкостью новизны.
Долгие разговоры были возбуждены этими необыкновенными
словами. Но доверие было уже приобретено
Верою Павловною; да и говорила она просто, не заходя далеко вперед, не рисуя никаких особенно заманчивых перспектив, которые после минутного восторга рождают недоверие. Потому девушки не сочли ее помешанною, а только и было нужно, чтобы не сочли помешанною. Дело пошло понемногу.
Вера Павловна попробовала сказать, чтоб он бросил толковать об этом, что это пустяки, он привязался к
слову «пустяки» и начал нести такую же пошлую чепуху, как в разговоре с Лопуховым: очень деликатно и тонко стал развивать ту тему, что, конечно, это «пустяки», потому что он понимает свою маловажность для Лопуховых, но что он большего и не заслуживает, и т. д., и все это говорилось темнейшими, тончайшими намеками в самых любезных выражениях уважения, преданности.
И действительно, он исполнил его удачно: не выдал своего намерения ни одним недомолвленным или перемолвленным
словом, ни одним взглядом; по-прежнему он был свободен и шутлив с
Верою Павловною, по-прежнему было видно, что ему приятно в ее обществе; только стали встречаться разные помехи ему бывать у Лопуховых так часто, как прежде, оставаться у них целый вечер, как прежде, да как-то выходило, что чаще прежнего Лопухов хватал его за руку, а то и за лацкан сюртука со
словами: «нет, дружище, ты от этого спора не уйдешь так вот сейчас» — так что все большую и большую долю времени, проводимого у Лопуховых, Кирсанову приводилось просиживать у дивана приятеля.
— Нет, ты не все читаешь. А это что? — говорит гостья, и опять сквозь нераскрывающийся полог является дивная рука, опять касается страницы, и опять выступают на странице новые
слова, и опять против воли читает
Вера Павловна новые
слова: «Зачем мой миленький не провожает нас чаще?»
— Будто только? — говорит гостья, и опять под рукою гостьи выступают новые
слова, и опять против воли читает их
Вера Павловна...
— Будто только написано? Меня не обманешь, читай… — Опять под рукою гостьи выступают новые
слова, и
Вера Павловна против воли читает их...
В этих отрывочных
словах, повторявшихся по многу раз с обыкновенными легкими вариациями повторений, прошло много времени, одинаково тяжелого и для Лопухова, и для
Веры Павловны. Но, постепенно успокоиваясь,
Вера Павловна стала, наконец, дышать легче. Она обнимала мужа крепко, крепко и твердила: «Я хочу любить тебя, мой милый, тебя одного, не хочу любить никого, кроме тебя».
Половину времени
Вера Павловна тихо сидела в своей комнате одна, отсылая мужа, половину времени он сидел подле нее и успокоивал ее все теми же немногими
словами, конечно, больше не
словами, а тем, что голос его был ровен и спокоен, разумеется, не бог знает как весел, но и не грустен, разве несколько выражал задумчивость, и лицо также.
— Со мною нельзя так говорить, —
Вера Павловна встала, — я не позволю говорить с собою темными
словами. Осмелься сказать, что ты хотел сказать!
Рахметов просидит вечер, поговорит с
Верою Павловною; я не утаю от тебя ни
слова из их разговора, и ты скоро увидишь, что если бы я не хотел передать тебе этого разговора, то очень легко было бы и не передавать его, и ход событий в моем рассказе нисколько не изменился бы от этого умолчания, и вперед тебе говорю, что когда Рахметов, поговорив с
Верою Павловною, уйдет, то уже и совсем он уйдет из этого рассказа, и что не будет он ни главным, ни неглавным, вовсе никаким действующим лицом в моем романе.
— Ах! — вскрикнула
Вера Павловна: — я не то сказала, зачем? — Да, вы сказали только, что согласны слушать меня. Но уже все равно. Надобно же было когда-нибудь сжечь. — Говоря эти
слова, Рахметов сел. — И притом осталась копия с записки. Теперь,
Вера Павловна, я вам выражу свое мнение о деле. Я начну с вас. Вы уезжаете. Почему?
Конечно, Лопухов во второй записке говорит совершенно справедливо, что ни он Рахметову, ни Рахметов ему ни
слова не сказал, каково будет содержание разговора Рахметова с
Верою Павловною; да ведь Лопухов хорошо знал Рахметова, и что Рахметов думает о каком деле, и как Рахметов будет говорить в каком случае, ведь порядочные люди понимают друг друга, и не объяснившись между собою; Лопухов мог бы вперед чуть не
слово в
слово написать все, что будет говорить Рахметов
Вере Павловне, именно потому-то он и просил Рахметова быть посредником.
Нет, хоть и думается все это же, но думаются еще четыре
слова, такие маленькие четыре
слова: «он не хочет этого», и все больше и больше думаются эти четыре маленькие
слова, и вот уж солнце заходит, а все думается прежнее и эти четыре маленькие
слова; и вдруг перед самым тем временем, как опять входит неотвязная Маша и требует, чтобы
Вера Павловна пила чай — перед самым этим временем, из этих четырех маленьких
слов вырастают пять других маленьких
слов: «и мне не хочется этого».
Сколько времени где я проживу, когда буду где, — этого нельзя определить, уж и по одному тому, что в числе других дел мне надобно получить деньги с наших торговых корреспондентов; а ты знаешь, милый друг мой» — да, это было в письме: «милый мой друг», несколько раз было, чтоб я видела, что он все по-прежнему расположен ко мне, что в нем нет никакого неудовольствия на меня, вспоминает
Вера Павловна: я тогда целовала эти
слова «милый мой друг», — да, было так: — «милый мой друг, ты знаешь, что когда надобно получить деньги, часто приходится ждать несколько дней там, где рассчитывал пробыть лишь несколько часов.
Вера Павловна расхохоталась, и долго они оба не могли сказать ни
слова от смеха.
Мы вошли на третий этаж,
Вера Павловна позвонила, и я увидела себя в большом зале, с роялем, с порядочною мебелью, —
словом, зал имел такой вид, как будто мы вошли в квартиру семейства, проживающего 4 или 5 тысяч рублей в год.
Когда мы возвратились к
Вере Павловне, она и ее муж объяснили мне, что это вовсе не удивительно. Между прочим, Кирсанов тогда написал мне для примера небольшой расчет на лоскутке бумаги, который уцелел между страниц моего дневника. Я перепишу тебе его; но прежде еще несколько
слов.
Теперь, слушай
слова, сказанные мне
Верой Павловною.
Катерина Васильевна стала собирать все свои воспоминания о
Вере Павловне, но в них только и нашлось первое впечатление, которое сделала на нее
Вера Павловна; она очень живо описала ее наружность, манеру говорить, все что бросается в глаза в минуту встречи с новым человеком; но дальше, дальше у нее в воспоминаниях уже, действительно, не было почти ничего, относящегося к
Вере Павловне: мастерская, мастерская, мастерская, — и объяснения
Веры Павловны о мастерской; эти объяснения она все понимала, но самой
Веры Павловны во все следующее время, после первых
слов встречи, она уж не понимала.