Неточные совпадения
— Этого не может быть, — надорванным волнением вдруг зазвучал голос
тети Лели, — среди наших детей не может и не должно быть воровок, — с ударением на каждом
слове проговорила она.
Маленькая фигурка
тети Лели выпрямилась при этих
словах, словно выросла сразу. Глаза вспыхнули. Лицо побледнело…
При последнем
слове горбатенькой надзирательницы Васса вырвала свою руку из руки державшей ее Павлы Артемьевны и, кинувшись к
тете Леле, разрыдалась у нее на груди.
Тетя Леля смолкла… Но глаза ее продолжали говорить… говорить о бесконечной любви ее к детям… Затихли и девочки… Стояли умиленные, непривычно серьезные, с милыми одухотворенными личиками. А в тайниках души в эти торжественные минуты каждая из них давала себе мысленно
слово быть такой же доброй и милосердной, такой незлобивой и сердечной, как эта милая, кроткая, отдавшая всю свою жизнь для блага других горбунья.
Ни одного вопроса… Ни единого
слова участия. «Пышный махровый бутон розы… Рожденный для праздника»! — вспоминаются Дуне
слова, сказанные
тетей Лелей в минуту отъезда Наташи, и глухая обида закипает в ее груди.
Неточные совпадения
— Просим вас, батенька, съездить в Русьгород и получить деньги там, с одной
тети, — к
слову скажу: замечательная
тетя! Редкой красоты, да и не глупа. Деньги лежат в депозите суда, и есть тут какая-то юридическая канитель. Можете?
— Я, мама, еще не поеду, а останусь на время у
тети, — проговорила она тихим голосом, но в этих тихих
словах прозвучала железная решимость.
— Сядьте и вы, Григорий Михайлыч, — сказала она Литвинову, который стоял, как потерянный, у двери. — Я очень рада, что еще раз вижусь с вами. Я сообщила тетушке ваше решение, наше общее решение, она вполне его разделяет и одобряет… Без взаимной любви не может быть счастья, одного взаимного уважения недостаточно (при
слове"уважение"Литвинов невольно потупился) и лучше расстаться прежде, чем раскаиваться потом. Не правда ли,
тетя?
Слова эти были произнесены
тетей Соней — сестрой графини Листомировой, девушкой лет тридцати пяти, сильной брюнеткой, с пробивающимися усиками, но прекрасными восточными глазами, необыкновенной доброты и мягкости; она постоянно носила черное платье, думая этим хоть сколько-нибудь скрыть полноту, начинавшую ей надоедать.
Тетя Соня жила у сестры и посвятила жизнь ее детям, которых любила всем запасом чувств, не имевших случая израсходоваться и накопившихся с избытком в ее сердце.
От отца Верочка перебежала к
тете Соне, и тут уже пошли поцелуи без разбору, и в глаза, в щеки, в подбородок, в нос —
словом, всюду, где только губы девочки могли встретиться с лицом
тети.