Неточные совпадения
— Ну, девочка,
будь умна, послушна, прилежна. Исполняй все, что от тебя требуется, и никто не обидит тебя. Ты сирота и с этих пор становишься воспитанницей нашего ремесленного приюта. Тебя
будут учить грамоте, Закону Божию, счету и ремеслу. Когда ты вырастешь, тебе найдут место,
словом, мы всячески
будем заботиться о тебе.
Что-то забавное
было в манере передавать
слова хитрой лисы у Дорушки, и нельзя
было не хохотать, слушая девочку.
Хорошенькое личико Любочки почти вплотную приникло к некрасивому большому уху маленькой баронессы. Слышны
были только изредка срывающиеся, слишком звонко сказанные ответные
слова…
— Этого не может
быть, — надорванным волнением вдруг зазвучал голос тети Лели, — среди наших детей не может и не должно
быть воровок, — с ударением на каждом
слове проговорила она.
Правда, шила Наташа из рук вон плохо,
пела на клиросе очень неохотно и постоянно перевирала
слова тропарей и церковных молитв, но зато прекрасно шла по научным предметам, зная гораздо больше того, что полагалось знать старшеотделенкам.
Поминутные окрики, замечания и бранные
слова сыпались дождем на Наташу, но по-прежнему безмятежно
было оригинальное, подвижное личико новенькой, и по-прежнему чуть заметно насмешливо смеялись ее черные, как черешни, глаза.
— Тихо? Тем лучше, — зловеще прозвучал ее голос с порога, и, обведя торжествующим взором воспитанниц, она остановила глаза на Наташе и произнесла, отчеканивая каждое
слово: — Наталья Румянцева! Ты по приказанию госпожи начальницы
будешь острижена завтра после общей молитвы в наказание за дерзость и непослушание по отношению меня.
Павлой Артемьевной, несмотря на ее чрезмерную суровость и несправедливость по отношению к воспитанницам, Екатерина Ивановна Нарукова дорожила более всех других помощниц надзирательницы приюта. Бесподобно изучившая искусство кройки и шитья, вышиванья гладью, мечения,
словом, все рукодельные работы, Павла Артемьевна сумела стать первой необходимостью учебного ремесленного заведения, превосходно поставив в нем дело ручного швейного труда. Без нее, казалось,
было немыслимо дальнейшее существование приюта.
Когда же они
были прочтены все до одной, Соня начинала молиться от себя, своими
словами: «Боже Милостивый! Царица Небесная! Владычица! Батюшка Отче Никола! Сотворите чудо, исцелите отроковицу Наталию!» — трепещущим голосом твердила она. Две небольшие девочки молились здесь в тишине угрюмого дортуара, а там, в маленькой лазаретной комнате, у белоснежной больничной койки несколько человек взрослых оспаривали у смерти юную, готовую вырваться из хрупкого тельца жизнь…
Младшему из них
было на вид лет пятнадцать. Он разыгрывал из себя взрослого, помахивал тросточкой, тянул
слова в нос и шел развинченной, деланно-усталой походкой прискучившего жизнью молодого человека.
Но голос
был тверд и ясен, когда, отчеканивая каждое
слово, она произнесла громко и смело...
Тетя Леля смолкла… Но глаза ее продолжали говорить… говорить о бесконечной любви ее к детям… Затихли и девочки… Стояли умиленные, непривычно серьезные, с милыми одухотворенными личиками. А в тайниках души в эти торжественные минуты каждая из них давала себе мысленно
слово быть такой же доброй и милосердной, такой незлобивой и сердечной, как эта милая, кроткая, отдавшая всю свою жизнь для блага других горбунья.
Между тем Феничка, искоса бросая взгляды на «красавчика барончика», которого она уже втайне решила «обожать», старалась изо всех сил обратить на себя его внимание. Она то во время еды как-то особенно оттопыривала руки локтями вверх и, держа нож и вилку тремя пальцами, манерно отставляла два остальные, то жеманно поджимала губки, что, по ее мнению,
было лучшим признаком хорошего тона, то потупляла глаза,
словом, ломалась и жеманничала вовсю.
— Ха-ха-ха, — расхохоталась шалунья, — и впрямь занятно… Монашка и вдруг в одежде мужской! Ай-да мы что придумали-то! — тут веселая Оня уперла руки в боки и, дробно перебирая ногами, пошла пристукивать каблучками вдоль широкого прохода между кроватями,
напевая во весь голос
слова всем известной плясовой...
Между тем в зале за темною занавесью шло обычное торжество. Соединенный хор больших, средних и маленьких под управлением Фимочки, такого же злого и нервного, как и в
былые годы, а теперь еще более взвинченного благодаря побегу своей помощницы по церковному пению регента Сони Кузьменко, которую он никак не мог кем-либо заменить,
пел и «Серую Утицу», и «
Был у Христа-Младенца сад», и «Весну-красну», и «Елку-Зеленую»,
словом, все песни приютского репертуара.
Пели: «Выхожу один я на дорогу», и «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан», и «Нелюдимо наше море», и «Хаз-Булат удалой», и «Собрались у церкви кареты» —
словом, все излюбленные песни старшеотделенок.