Неточные совпадения
В вестибюле мы разбирали верхнюю
одежду. У Ольги — стильная шляпа
начала прошлого столетия, и вся она,
с ее мечтательной внешностью, кажется барышней другого века. Недаром ее называли в институте «Пушкинской Татьяной». Это мнение разделял, очевидно, и Боб Денисов.
Наша искусственность видна во всем,
начиная с одежды, над которою так много все смеются и которую все продолжают носить, до нашего кушанья, приправляемого всевозможными примесями, совершенно изменяющими естественный вкус блюд; от изысканности нашего разговорного языка до изысканности нашего литературного языка, который продолжает украшаться антитезами, остротами, распространениями из loci topici, глубокомысленными рассуждениями на избитые темы и глубокомысленными замечаниями о человеческом сердце, на манер Корнеля и Расина в беллетристике и на манер Иоанна Миллера в исторических сочинениях.
Неточные совпадения
Между тем погода
начала хмуриться, небо опять заволокло тучами. Резкие порывы ветра подымали снег
с земли. Воздух был наполнен снежной пылью, по реке кружились вихри. В одних местах ветром совершенно сдуло снег со льда, в других, наоборот, намело большие сугробы. За день все сильно прозябли. Наша
одежда износилась и уже не защищала от холода.
Взгляд, постоянно обращенный назад, и исключительное, замкнутое общество —
начало выражаться в речах и мыслях, в приемах и
одежде; новый цех — цех выходцев — складывался и костенел рядом
с другими.
Иногда мне казалось, что я узнаю то или иное место. Казалось, что за перелеском сейчас же будет река, но вместо нее опять начиналось болото и опять хвойный лес. Настроение наше то поднималось, то падало. Наконец, стало совсем темно, так темно, что хоть глаз выколи.
Одежда наша намокла до последней нитки.
С головного убора сбегала вода. Тонкими струйками она стекала по шее и по спине. Мы
начали зябнуть.
Он сбил
с себя одеяло, всю
одежду и, наконец,
начал срывать
с себя рубашку: даже и та казалась ему тяжелою.
Зимой мужики дохнут преимущественно от холода, от дрянной
одежды и дрянного помещения, по веснам —
с голоду, потому что при
начале полевых работ аппетит у них разгорается огромный, а удовлетворить его нечем; а затем остальное время — от пьянства, драки и вообще всяких глупостей, происходящих у глупого человека от сытости.