Как сейчас помню карту, всю испещренную реками, горами
и точками городов, помню особенно бледную княжну, вооруженную черной линейкой, которою она водила по карте, указывая границы...
«Как это он? и отчего так у него вышло живо, смело, прочно?» — думал Райский, зорко вглядываясь и в штрихи и в точки, особенно в две точки, от которых глаза вдруг ожили. И много ставил он потом штрихов
и точек, все хотел схватить эту жизнь, огонь и силу, какая была в штрихах и полосах, так крепко и уверенно начерченных учителем. Иногда он будто и ловил эту тайну, и опять ускользала она у него.
Лев-бык бьет двойным копытом, царапает землю, сердится… но сторожа знают хитрости замков и засовов свободы, которыми он заперт, болтают ему какой-то вздор и держат ключ в кармане…
и точка исчезает в океане.
Неточные совпадения
Усоловцы крестилися, // Начальник бил глашатая: // «Попомнишь ты, анафема, // Судью ерусалимского!» // У парня, у подводчика, // С испуга вожжи выпали //
И волос дыбом стал! //
И, как на грех, воинская // Команда утром грянула: // В Устой, село недальное, // Солдатики пришли. // Допросы! усмирение! — // Тревога! по спопутности // Досталось
и усоловцам: // Пророчество строптивого // Чуть в
точку не сбылось.
Посему о градоначальническом единовластии следует трактовать совсем не с
точки зрения солнечного восхода или иных враждебных стихий, а с
точки зрения заседателей, советников
и секретарей различных ведомств, правлений
и судов.
Только тогда Бородавкин спохватился
и понял, что шел слишком быстрыми шагами
и совсем не туда, куда идти следует. Начав собирать дани, он с удивлением
и негодованием увидел, что дворы пусты
и что если встречались кой-где куры, то
и те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а с своей собственной оригинальной
точки зрения, то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
Но вот в стороне блеснула еще светлая
точка, потом ее закрыл густой дым,
и через мгновение из клубов его вынырнул огненный язык; потом язык опять исчез, опять вынырнул —
и взял силу.
Весь воздух был наполнен какою-то светящеюся массою, в которой отдельными
точками кружились
и вихрились головни
и горящие пуки соломы:"Куда-то они полетят?