Неточные совпадения
Я
весь пылал отвагой, и ужасом, и радостью близкого желанного преступленья; я постоянно поводил
головою сверху вниз, я хмурил брови, я шептал: «Погодите!» Я грозил кому-то, я был зол, я был опасен… и я избегал Давыда! Никто, ни даже он, не должен был иметь малейшее подозрение о том, что я собирался совершить…
— Из-под
головы, из-под подушки вытащили часы!» Мы на
все были готовы, мы ждали беды… но, против ожиданья, беды не стряслось над нами никакой.
На нем
все еще лица не было. Давыд качнул
головою и пошел в нашу комнату. Я опять поплелся за ним. «Суворов! Как есть Суворов!» — думал я про себя. Тогда, в 1801 году, Суворов был наш первый, народный герой.
Дверь отворяется настежь… и отец, в халате, без галстука, тетка в пудраманте [Пудрама́нт (правильнее: «пудроманте́ль») — легкая накидка, которую надевали на плечи во время пудрения лица,
головы.], Транквиллитатин, Василий, Юшка, другой мальчик, повар Агапит —
все врываются в комнату.
Вслед за часами ноги Давыда вскидываются вверх — и сам он
весь,
головою вниз, руки вперед, с разлетевшимися фалдами куртки, описывает в воздухе крутую дугу — в жаркий день так вспугнутые лягушки прыгают с высокого берега в воду пруда — и мгновенно исчезает за перилами моста… а там — бух! и тяжкий всплеск внизу…
Раиса как бы с трудом перевела глаза на меня; мигнула ими несколько раз,
все более и более их расширяя, потом нагнула
голову набок, понемногу побагровела
вся, губы ее раскрылись… Она медленно, полной грудью потянула в себя воздух, сморщилась как бы от боли и, с страшным усилием проговорив: «Да… Дав… жи… жив», — порывисто встала с крыльца и устремилась…
— Да отчего же ты ушла домой, Раиса, для чего не осталась? — говорил я ей… Она
все еще не приподнимала
головы. — Ты бы увидала, что его спасли…
Большой статный рост, странная, маленькими шажками, походка, привычка подергивать плечом, маленькие, всегда улыбающиеся глазки, большой орлиный нос, неправильные губы, которые как-то неловко, но приятно складывались, недостаток в произношении — пришепетывание, и большая во
всю голову лысина: вот наружность моего отца, с тех пор как я его запомню, — наружность, с которою он умел не только прослыть и быть человеком àbonnes fortunes, [удачливым (фр.).] но нравиться всем без исключения — людям всех сословий и состояний, в особенности же тем, которым хотел нравиться.
Слова эти, произнесенные кем-то из толпы, пролетели молнией по
всем головам, и толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов.
На площади становилось все тише, напряженней.
Все головы поднялись вверх, глаза ожидающе смотрели в полукруглое ухо колокольни, откуда были наклонно высунуты три толстые балки с блоками в них и, проходя через блоки, спускались к земле веревки, привязанные к ушам колокола.
«Боже мой, какая она хорошенькая! Бывают же такие на свете! — думал он, глядя на нее почти испуганными глазами. — Эта белизна, эти глаза, где, как в пучине, темно и вместе блестит что-то, душа, должно быть! Улыбку можно читать, как книгу; за улыбкой эти зубы и
вся голова… как она нежно покоится на плечах, точно зыблется, как цветок, дышит ароматом…»
Неточные совпадения
В
голове чепуха,
всё женихи сидят.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в
голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Осип. Ваше высокоблагородие! зачем вы не берете? Возьмите! в дороге
все пригодится. Давай сюда
головы и кулек! Подавай
все!
все пойдет впрок. Что там? веревочка? Давай и веревочку, — и веревочка в дороге пригодится: тележка обломается или что другое, подвязать можно.
Зерно, что в землю брошено, // И овощь огородная, // И волос на нечесаной // Мужицкой
голове — //
Все ваше,
все господское!
В воротах с ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за границею, // А управитель при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По
всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго спорили, // Что за наряд диковинный, // Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, // В ковре дыру проделает, // В дыру просунет
голову // Да и гуляет так!..»