Кажется, это была первая вполне уже ясная форма, в которой я услышал о предстоящем освобождении крестьян. Тревожное, неуловимое предсказание чудновской мары — «щось буде» — облекалось в определенную идею:
царь хочет отнять у помещиков крестьян и отпустить на волю…
Ксения. Все вы с ума сошли, да и других сводите. Понять нельзя ничего! Вон, слышь,
царя хотят в клетку посадить, как Емельку Пугачева. Врут, что ли, грамотей?
Николай, окруженный генералами, министрами, бюрократами, старается забыть свое одиночество, но становится час от часу мрачнее, печальнее, тревожнее. Он видит, что его не любят; он замечает мертвое молчание, царствующее вокруг него, по явственно доходящему гулу далекой бури, которая как будто к нему приближается.
Царь хочет забыться. Он громко провозгласил, что его цель — увеличение императорской власти.
— Нет, не сделали, — сквозь слезы улыбнулась Ксения Яковлевна, — челобитье об нем к царю пойдет о прощении. В поход он сбирается за Каменный пояс, заслужить
царю хочет.
Неточные совпадения
Весь день на крейсере
царило некое полупраздничное остолбенение; настроение было неслужебное, сбитое — под знаком любви, о которой говорили везде — от салона до машинного трюма; а часовой минного отделения спросил проходящего матроса: «Том, как ты женился?» — «Я поймал ее за юбку, когда она
хотела выскочить от меня в окно», — сказал Том и гордо закрутил ус.
— Согласен! — вскричал Циммер, зная, что Грэй платит, как
царь. — Дусс, кланяйся, скажи «да» и верти шляпой от радости! Капитан Грэй
хочет жениться!
Нет-с, книги книгам рознь. А если б, между нами, // Был ценсором назначен я, // На басни бы налег; ох! басни — смерть моя! // Насмешки вечные над львами! над орлами! // Кто что ни говори: //
Хотя животные, а всё-таки
цари.
Столыпин — двоедушен, тайный либерал, готов продать
царя кому угодно и
хочет быть диктатором, скотина!
— Я думаю, это — очень по-русски, — зубасто улыбнулся Крэйтон. — Мы, британцы, хорошо знаем, где живем и чего
хотим. Это отличает нас от всех европейцев. Вот почему у нас возможен Кромвель, но не было и никогда не будет Наполеона, вашего
царя Петра и вообще людей, которые берут нацию за горло и заставляют ее делать шумные глупости.