— Да, настоящим
русским вопросы о том: есть ли Бог и есть ли бессмертие, или, как вот ты говоришь, вопросы с другого конца, — конечно, первые вопросы и прежде всего, да так и надо, — проговорил Алеша, все с тою же тихою и испытующею улыбкой вглядываясь в брата.
Много воды утекло с тех пор, и мы встретили горный дух, остановивший наш бег, и они, вместо мира мощей, натолкнулись на живые
русские вопросы.
Советую тебе подписаться на Журнал землевладельцев…будешь доволен. Когда-то мы опять будем говорить об
русском вопросе? Я читаю все, что пишется об этом в «Русском вестнике», «Современнике» и «Атенее»…
Русский вопрос принимает огромные, страшные размеры; он сильно озабочивает все партии; но мне кажется, что слишком много занимаются Россиею императорскою, Россиею официальной и слишком мало Россиею народной, Россиею безгласной.
Неточные совпадения
Левин видел, что в
вопросе этом уже высказывалась мысль, с которою он был несогласен; но он продолжал излагать свою мысль, состоящую в том, что
русский рабочий имеет совершенно особенный от других народов взгляд на землю. И чтобы доказать это положение, он поторопился прибавить, что, по его мнению, этот взгляд
Русского народа вытекает из сознания им своего призвания заселить огромные, незанятые пространства на востоке.
Хорошо ли, дурно ли мы поступили, это другой
вопрос; но жребий брошен, — сказал он, переходя с
русского на французский язык, — и мы связаны на всю жизнь.
«Да, вредный мужичонка. В эти дни, когда снова поставлен
вопрос: “Славянские ручьи сольются ль в
русском море, оно ль иссякнет…”»
— Мы с зятем для возбуждения аппетита
вопросы кое-какие шевелили, вдруг вижу: как раз
русский идет, значит — тоже говорун, а тут оказалось, что Григорий знаком с вами.
— Но нигде в мире
вопрос этот не ставится с такою остротой, как у нас, в России, потому что у нас есть категория людей, которых не мог создать даже высококультурный Запад, — я говорю именно о
русской интеллигенции, о людях, чья участь — тюрьма, ссылка, каторга, пытки, виселица, — не спеша говорил этот человек, и в тоне его речи Клим всегда чувствовал нечто странное, как будто оратор не пытался убедить, а безнадежно уговаривал.