Иногда я спрашиваю себя: что заставляло меня так настойчиво желать, добиваться — не признанья… куда! а хоть теплого родственного слова от Ивана Матвеича? Разве я не знала, что он был за человек и
как мало он походил на то, чем в моих мечтаниях представлялся мне отец?.. Но я была так одинока, так одинока на земле! И потом все та же неотступная мысль не давала мне покоя: «Ведь она его любила? За что-нибудь она полюбила же его?»
«Как же мало он знал ее! — подумал я опять. —
Как мало мы оба ее знали! Восторженная голова, говорил он, все молодые девушки так… А в ту самую минуту она, быть может, подносила к губам… Возможно ли любить кого-нибудь и так грубо в нем ошибаться?»
С соболезнованием рассказывал он, как велика необразованность соседей помещиков;
как мало думают они о своих подвластных; как они даже смеялись, когда он старался изъяснить, как необходимо для хозяйства устроенье письменной конторы, контор комиссии и даже комитетов, чтобы тем предохранить всякие кражи и всякая вещь была бы известна, чтобы писарь, управитель и бухгалтер образовались бы не как-нибудь, но оканчивали бы университетское воспитанье; как, несмотря на все убеждения, он не мог убедить помещиков в том, что какая бы выгода была их имениям, если бы каждый крестьянин был воспитан так, чтобы, идя за плугом, мог читать в то же время книгу о громовых отводах.
Неточные совпадения
Хлестаков. Вот вздор
какой! я этого не принимаю. Ты скажи ему: что это, в самом деле, такое!.. Этого
мало.
Оро́бели наследники: // А ну
как перед смертию // Лишит наследства?
Мало ли // Лесов, земель у батюшки? // Что денег понакоплено, // Куда пойдет добро? // Гадай! У князя в Питере // Три дочери побочные // За генералов выданы, // Не отказал бы им!
Скотинин. То ль еще увидишь,
как опознаешь меня покороче. Вишь ты, здесь содомно. Через час место приду к тебе один. Тут дело и сладим. Скажу, не похвалясь: каков я, право, таких
мало. (Отходит.)
Мало того, начались убийства, и на самом городском выгоне поднято было туловище неизвестного человека, в котором, по фалдочкам, хотя и признали лейб-кампанца, но ни капитан-исправник, ни прочие члены временного отделения,
как ни бились, не могли отыскать отделенной от туловища головы.
Пытались было зажечь клоповный завод, но в действиях осаждающих было
мало единомыслия, так
как никто не хотел взять на себя обязанность руководить ими, — и попытка не удалась.