Неточные совпадения
— Нет, выпозвольте. Во-первых, я говорю по-французски не хуже вас,
а по-немецки даже лучше; во-вторых, я три года провел за границей: в одном Берлине прожил восемь месяцев. Я Гегеля изучил, милостивый государь, знаю Гете наизусть; сверх того, я долго был влюблен в дочь германского
профессора и женился дома на чахоточной барышне, лысой, но весьма замечательной личности. Стало быть, я вашего поля ягода; я не степняк, как вы полагаете… Я тоже заеден рефлексией, и непосредственного нет во мне ничего.
Странная игра случая занесла меня наконец в дом одного из моих
профессоров;
а именно вот как: я пришел к нему записаться на курс,
а он вдруг возьми да и пригласи меня к себе на вечер.
У этого
профессора было две дочери, лет двадцати семи, коренастые такие — Бог с ними — носы такие великолепные, кудри в завитках и глаза бледно-голубые,
а руки красные с белыми ногтями.
Надобно вам сказать, что этот
профессор был не то что глуп,
а словно ушибен: с кафедры говорил довольно связно,
а дома картавил и очки все на лбу держал; притом ученейший был человек…
Затем назначен был ректором университета варшавский
профессор А. С. Будилович, крупный ученый-славист, но уже в Варшаве проявивший себя ярым русификатором. Ломка старого пошла вовсю. Делопроизводство стало вестись на русском языке, многим служащим, не знавшим русского, пришлось уйти. Профессорам-немцам русского подданства было предложено в течение двух лет перейти в преподавании на русский язык.
Так было в тридцатых годах, а вот что сообщает о современных хирургах уже упомянутый выше
профессор А. С. Таубер: «В Германии обыкновенно молодые ассистенты хирургических клиник учатся оперировать не на мертвом теле, а на живом.
Неточные совпадения
Профессор вел жаркую полемику против материалистов,
а Сергей Кознышев с интересом следил за этою полемикой и, прочтя последнюю статью
профессора, написал ему в письме свои возражения; он упрекал
профессора за слишком большие уступки материалистам.
Ведь учиться приходили только затем, чтобы аплодировать
профессорам, раздавать им награды,
а не самим от них получать.
Он слушал горячившихся на кафедре
профессоров,
а вспоминал прежнего наставника, который, не горячась, умел говорить понятно.
«Семейные бани И. И. Домогайлова сообщают, что в дворянском отделении устроен для мужчин душ
профессора Шарко,
а для дам ароматические ванны», — читал он, когда в дверь постучали и на его крик: «Войдите!» вошел курчавый ученик Маракуева — Дунаев. Он никогда не бывал у Клима, и Самгин встретил его удивленно, поправляя очки. Дунаев, как всегда, улыбался, мелкие колечки густейшей бороды его шевелились,
а нос как-то странно углубился в усы, и шагал Дунаев так, точно он ожидал, что может провалиться сквозь пол.
— Ну,
а — какой же иной смысл? Защита униженных и оскорбленных, утверждение справедливости? Это рекомендуется
профессорами на факультетских лекциях, но, как вы знаете, практического значения не может иметь.