Неточные совпадения
Вот подошел он ко мне, спрашивает фельдшера: «Жив?» Тот
отвечает: «Утром
был жив».
— Лодка
есть, —
отвечал он глухим и разбитым голосом, — да больно плоха.
— Ось сломалась… перегорела, — мрачно
отвечал он и с таким негодованием поправил вдруг шлею на пристяжной, что та совсем покачнулась
было набок, однако устояла, фыркнула, встряхнулась и преспокойно начала чесать себе зубом ниже колена передней ноги.
Я не тотчас ему
ответил: до того поразила меня его наружность. Вообразите себе карлика лет пятидесяти с маленьким, смуглым и сморщенным лицом, острым носиком, карими, едва заметными глазками и курчавыми, густыми черными волосами, которые, как шляпка на грибе, широко сидели на крошечной его головке. Все тело его
было чрезвычайно тщедушно и худо, и решительно нельзя передать словами, до чего
был необыкновенен и странен его взгляд.
— Поздно узнал, —
отвечал старик. — Да что! кому как на роду написано. Не жилец
был плотник Мартын, не жилец на земле: уж это так. Нет, уж какому человеку не жить на земле, того и солнышко не греет, как другого, и хлебушек тому не впрок, — словно что его отзывает… Да; упокой Господь его душу!
В избе Аннушки не
было; она уже успела прийти и оставить кузов с грибами. Ерофей приладил новую ось, подвергнув ее сперва строгой и несправедливой оценке; а через час я выехал, оставив Касьяну немного денег, которые он сперва
было не принял, но потом, подумав и подержав их на ладони, положил за пазуху. В течение этого часа он не произнес почти ни одного слова; он по-прежнему стоял, прислонясь к воротам, не
отвечал на укоризны моего кучера и весьма холодно простился со мной.
Ерофей не скоро мне
отвечал: он вообще человек
был обдумывающий и неторопливый; но я тотчас мог догадаться, что мой вопрос его развеселил и успокоил.
— А отчего недоимка за тобой завелась? — грозно спросил г. Пеночкин. (Старик понурил голову.) — Чай, пьянствовать любишь, по кабакам шататься? (Старик разинул
было рот.) Знаю я вас, — с запальчивостью продолжал Аркадий Павлыч, — ваше дело
пить да на печи лежать, а хороший мужик за вас
отвечай.
— Да тебе-то что за дело? чай, в конторщики сам метишь! — с грубым смехом
отвечал Константин. — Должно
быть!
— Должность свою справляю, —
отвечал он угрюмо, — даром господский хлеб
есть не приходится.
— Что за пустяки! как в вашем званье не
пить! —
отвечал Мардарий Аполлоныч. — Мишка! Юшка! водки батюшке!
— А что
будешь делать с размежеваньем? —
отвечал мне Мардарий Аполлоныч. — У меня это размежевание вот где сидит. (Он указал на свой затылок.) И никакой пользы я от этого размежевания не предвижу. А что я конопляники у них отнял и сажалки, что ли, там у них не выкопал, — уж про это, батюшка, я сам знаю. Я человек простой, по-старому поступаю. По-моему: коли барин — так барин, а коли мужик — так мужик… Вот что.
На такой ясный и убедительный довод
отвечать, разумеется,
было нечего.
— Я не вру, — с достоинством
отвечал Обалдуй, — а ты брешешь. Стало
быть,
будет петь, коли об заклад побился, божья коровка ты этакая, плут ты этакой, Моргач!
— Какую хочешь, —
отвечал Моргач. — Какую вздумается, ту и
пой.
— Заче-е-е-ем? —
ответил тот спустя долгое время.
— Да им, может
быть, не так нужно, —
отвечал приезжий.
— У меня, сударь, —
отвечал он с расстановкой и глядя мне прямо в глаза, —
было двенадцать смычков гончих, таких гончих, каких, скажу вам, немного.
Он принадлежал к числу молодых людей, которые, бывало, на всяком экзамене «играли столбняка», то
есть не
отвечали ни слова на вопросы профессора.
Чертопханов, правда, по-русски читал мало, по-французски понимал плохо, до того плохо, что однажды на вопрос гувернера из швейцарцев: «Vous parlez français, monsieur?» [Вы говорите по-французски, сударь? (фр.)]
отвечал: «Же не разумею, — и, подумав немного, прибавил: — па», — но все-таки он помнил, что
был на свете Вольтер, преострый сочинитель, и что Фридрих Великий, прусский король, на военном поприще тоже отличался.
— У нас
есть варенье, —
отвечала она.
Но Чертопханову
было не до дьякона; он едва
отвечал на его поклон и, промычав что-то сквозь зубы, уже взмахнул нагайкой…
Неточные совпадения
Хозяйка не
ответила. // Крестьяне, ради случаю, // По новой чарке
выпили // И хором песню грянули // Про шелковую плеточку. // Про мужнину родню.
— У нас забота
есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно
отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение
отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена
была я скрыть мое чувство.
— Об этом мы неизвестны, —
отвечали глуповцы, — думаем, что много всего должно
быть, однако допытываться боимся: как бы кто не увидал да начальству не пересказал!
— Если вы изволите
быть в нем настоятельницей, то я хоть сейчас готов дать обет послушания, — галантерейно
отвечал Грустилов.