— Да нет, — перебил он меня, — такие ли бывают хозяева!
Вот видите ли, — продолжал он, скрутив голову набок и прилежно насасывая трубку, — вы так, глядя на меня, можете подумать, что я и того… а ведь я, должен вам признаться, воспитанье получил средственное; достатков не было. Вы меня извините, я человек откровенный, да и наконец…
Неточные совпадения
Вот, изволите
видеть, дело было этак, как бы вам сказать — не солгать, в Великий пост, в самую ростопель.
А то
вот что еще мучительно бывает:
видишь доверие к тебе слепое, а сам чувствуешь, что не в состоянии помочь.
Чувствую я, что больная моя себя губит;
вижу, что не совсем она в памяти; понимаю также и то, что не почитай она себя при смерти, — не подумала бы она обо мне; а то ведь, как хотите, жутко умирать в двадцать пять лет, никого не любивши: ведь
вот что ее мучило,
вот отчего она, с отчаянья, хоть за меня ухватилась, — понимаете теперь?
Больная, как
увидела мать, и говорит: «Ну,
вот, хорошо, что пришла… посмотри-ка на нас, мы друг друга любим, мы друг другу слово дали».
— «Ну, — подумал я про себя, — плохо тебе, Михайло Михайлыч…» А
вот выздоровел и жив до сих пор, как изволите
видеть.
— Нет, старого времени мне особенно хвалить не из чего.
Вот хоть бы, примером сказать, вы помещик теперь, такой же помещик, как ваш покойный дедушка, а уж власти вам такой не будет! да и вы сами не такой человек. Нас и теперь другие господа притесняют; но без этого обойтись, видно, нельзя. Перемелется — авось мука будет. Нет, уж я теперь не
увижу, чего в молодости насмотрелся.
— Покойников во всяк час
видеть можно, — с уверенностью подхватил Ильюшка, который, сколько я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья… — Но а в родительскую субботу ты можешь и живого
увидеть, за кем, то есть, в том году очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть на церковную да все на дорогу глядеть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому, то есть, умирать в том году.
Вот у нас в прошлом году баба Ульяна на паперть ходила.
— Нет, не видал, и сохрани Бог его
видеть; но а другие
видели.
Вот на днях он у нас мужичка обошел: водил, водил его по лесу, и все вокруг одной поляны… Едва-те к свету домой добился.
Вячеслав Илларионович ужасный охотник до прекрасного пола и, как только
увидит у себя в уездном городе на бульваре хорошенькую особу, немедленно пустится за нею вслед, но тотчас же и захромает, —
вот что замечательное обстоятельство.
— А
вот мой личный враг идет, — промолвил он, вдруг вернувшись ко мне, —
видите этого толстого человека с бурым лицом и щетиной на голове, вон что шапку сгреб в руку да по стенке пробирается и на все стороны озирается, как волк?
Вот я и живу, как
видите.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать? Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были, как я буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да
видит, что пользы нет, взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет.
Вот тут-то хорошо: не думать!
— Только
вот беда моя: случается, целая неделя пройдет, а я не засну ни разу. В прошлом году барыня одна проезжала,
увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита… Не знаете ли, что это было за лекарство и как его получить?
И только мы их и
видели! Лошади подхватили, телега загремела в гору,
вот еще раз мелькнула она на темной черте, отделявшей землю от неба, завалилась и пропала.
Неточные совпадения
Так я,
вот изволите
видеть, забежал к Коробкину.
Хлестаков. Вы, как я
вижу, не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость.
Вот еще насчет женского полу, никак не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше нравятся — брюнетки или блондинки?
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так
вот как на ладони все
видишь.
Городничий.
Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не
вижу.
Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего… Воротить, воротить его! (Машет рукою.)
Помещик так растрогался, // Что правый глаз заплаканный // Ему платочком вытерла // Сноха с косой распущенной // И чмокнула старинушку // В здоровый этот глаз. // «
Вот! — молвил он торжественно // Сынам своим наследникам // И молодым снохам. — // Желал бы я, чтоб
видели // Шуты, врали столичные, // Что обзывают дикими // Крепостниками нас, // Чтоб
видели, чтоб слышали…»