Неточные совпадения
— Обо всем, братец ты
мой, вроде,
знаешь, Бекля… только поглубже, поглубже…Все там будет разрешено и приведено в ясность.
Я это у него вычитал, потому что несколько
знаю по-латыни, вследствие
моего, если смею так выразиться, духовного происхождения.
— Вы
узнали меня? Как я рада! как я… (Она остановилась, слегка покраснела и выпрямилась.) Это очень приятная встреча, — продолжала она уже по-французски. — Позвольте познакомить вас с
моим мужем. Vаlеriеn, мсье Литвинов, un ami d'enfance; Валериан Владимирович Ратмиров,
мой муж.
— С
моею фигурой, с положением
моим в обществе оно, точно, неправдоподобно; но вы
знаете — уже Шекспир сказал:"Есть многое на свете, друг Гонца, и так далее. Жизнь тоже шутить не любит. Вот вам сравнение: дерево стоит перед вами, и ветра нет; каким образом лист на нижней ветке прикоснется к листу на верхней ветке? Никоим образом. А поднялась буря, все перемешалось — и те два листа прикоснулись.
Извините резкость
моих выражений, но вы требуете правды — так посудите сами: чему, как не кокетству — признаюсь, для меня непонятному, — чему, как не желанию испытать, насколько вы еще властны надо мною, могу я приписать вашу… я не
знаю, как назвать… вашу настойчивость?
— Сама, сама… я и не жалуюсь, я не имею права жаловаться, — поспешно проговорила Ирина, которой, казалось, самая суровость Литвинова доставляла тайную отраду, — я
знаю, что вы должны осуждать меня, я и не оправдываюсь, и только хочу объяснить вам
мое чувство, я хочу убедить вас, что мне не до кокетства теперь…
— Я никогда не сомневался в вашем великодушии, — произнес сквозь зубы Литвинов, — но я желал бы
знать: одобряете ли вы
мое намерение?
В тот же вечер он послал записку к Ирине, а на следующее утро он получил от нее ответ."Днем позже, днем раньше, — писала она, — это было неизбежно. А я повторяю тебе, что вчера сказала: жизнь
моя в твоих руках, делай со мной что хочешь. Я не хочу стеснять твою свободу, но
знай, что, если нужно, я все брошу и пойду за тобой на край земли. Мы ведь увидимся завтра? Твоя Ирина".
— О,
мой милый! — продолжала она шепотом еще более тихим, но с увлечением неудержимым, — ты не
знаешь, как я тебя люблю, но вчера я только долг свой заплатила, я загладила прошедшую вину… Ах! я не могла отдать тебе
мою молодость, как бы я хотела, но никаких обязанностей я не наложила на тебя, ни от какого обещания я не разрешила тебя,
мой милый! Делай что хочешь, ты свободен как воздух, ты ничем не связан,
знай это,
знай!
— Вы совершенно справедливо оценили Татьяну Петровну, — начал Литвинов, хотя мне приходится удивляться, во-первых, тому, что вам известны
мои отношения к ней, а во-вторых, и тому, как скоро вы ее разгадали. У ней, точно, ангельская душа; но позвольте
узнать, вы об этом хотели со мной беседовать?
— Ах, не расспрашивайте меня… верьте мне! То темная, страшная история, которую я вам рассказывать не стану. Госпожу Бельскую я почти не
знал, ребенок этот не
мой, а взял я все на себя… потому… потому что она того хотела, потому что ей это было нужно.
— Таня, — воскликнул он, — если бы ты
знала, как мне тяжело видеть тебя в этом положении, как ужасно мне думать, что это я… я! У меня сердце растерзано; я сам себя не
узнаю; я потерял себя, и тебя, и все… Все разрушено, Таня, все! Мог ли я ожидать, что я… я нанесу такой удар тебе,
моему лучшему другу,
моему ангелу — хранителю!.. Мог ли я ожидать, что мы так с тобой увидимся, такой проведем день, каков был вчерашний!..
— Ну так
знай же… так как ты этого непременно требуешь (Ирина широко раскрыла глаза и слегка отшатнулась), я сегодня все сказал
моей невесте.
— Мне и двух недель достаточно. О Ирина! ты как будто холодно принимаешь
мое предложение, быть может, оно кажется тебе мечтательным, но я не мальчик, я не привык тешиться мечтами, я
знаю, какой это страшный шаг,
знаю, какую я беру на себя ответственность; но я не вижу другого исхода. Подумай наконец, мне уже для того должно навсегда разорвать все связи с прошедшим, чтобы не прослыть презренным лгуном в глазах той девушки, которую я в жертву тебе принес!
Не сердись на меня, прости меня,
мой милый, — и
знай, что я сделаю все, что ты прикажешь, пойду всюду, куда ты меня поведешь!
"
Моя невеста уехала вчера: мы с ней никогда больше не увидимся… я даже не
знаю наверное, где она жить будет.
Ты меня
знаешь, Ирина, ты
знаешь, что всякая фраза мне чужда и противна, и, как ни сильны слова, в которых я стараюсь выразить
мое чувство, ты не заподозришь их искренности, ты не найдешь их преувеличенными.
Суди же сама: могу ли я оставить это все в руках другого, могу ли я позволить ему располагать тобою? Ты, ты будешь принадлежать ему, все существо
мое, кровь
моего сердца будет принадлежать ему — а я сам… где я? что я? В стороне, зрителем… зрителем собственной жизни! Нет, это невозможно, невозможно! Участвовать, украдкой участвовать в том, без чего незачем, невозможно дышать… это ложь и смерть. Я
знаю, какой великой жертвы я требую от тебя, не имея на то никакого права, да и что может дать право на жертву?
Если же ты,
моя прекрасная, лучезарная царица, действительно полюбила такого маленького и темного человека, каков я, и действительно готова разделить его участь — ну, так дай мне руку и отправимся вместе в наш трудный путь! Только
знай,
мое решение несомненно: или все, или ничего! Это безумно… но я не могу иначе, не могу, Ирина! Я слишком сильно тебя люблю.
— Я
знаю, что это нелегко, Ирина, я то же самое говорю тебе в
моем письме… Я понимаю твое положение. Но если ты веришь в значение твоей любви для меня, если слова
мои тебя убедили, ты должна также понять, что я чувствую теперь при виде твоих слез. Я пришел сюда как подсудимый и жду: что мне объявят? Смерть или жизнь? Твой ответ все решит. Только не гляди на меня такими глазами… Они напоминают мне прежние, московские глаза.
Ты
знаешь, ты слышал
мое решение, ты уверен, что оно не изменится, что я согласна на… как ты это сказал?.. на все или ничего… чего же еще?
Оставить этот свет я не в силах, но и жить в нем без тебя не могу. Мы скоро вернемся в Петербург, приезжай туда, живи там, мы найдем тебе занятия, твои прошедшие труды не пропадут, ты найдешь для них полезное применение… Только живи в
моей близости, только люби меня, какова я есть, со всеми
моими слабостями и пороками, и
знай, что ничье сердце никогда не будет так нежно тебе предано, как сердце твоей Ирины. Приходи скорее ко мне, я не буду иметь минуты спокойствия, пока я тебя не увижу.