Неточные совпадения
— Лета ихние!
Что делать-с! — заметил Гедеоновский. — Вот они изволят
говорить: кто не хитрит. Да кто нонеча не хитрит? Век уж такой. Один мой приятель, препочтенный и, доложу
вам, не малого чина человек,
говаривал:
что нонеча, мол, курица, и та с хитростью к зерну приближается — все норовит, как бы сбоку подойти. А как погляжу я на
вас, моя барыня, нрав-то у
вас истинно ангельский; пожалуйте-ка мне вашу белоснежную ручку.
—
Вы изволите
говорить,
что я обыграл
вас, — промолвил Гедеоновский, — а на прошлой неделе кто у меня выиграл двенадцать рублей? да еще…
—
Что вы это
говорите, Владимир Николаич! Этот немец, бедный, одинокий, убитый человек — и
вам его не жаль?
Вам хочется дразнить его?
— Послушайте, — сказал он, — не будемте больше
говорить обо мне; станемте разыгрывать нашу сонату. Об одном только прошу я
вас, — прибавил он, разглаживая рукою листы лежавшей на пюпитре тетради, — думайте обо мне,
что хотите, называйте меня даже эгоистом — так и быть! но не называйте меня светским человеком: эта кличка мне нестерпима… Anch’io sono pittore. [И я тоже художник (итал.).] Я тоже артист, хотя плохой, и это, а именно то,
что я плохой артист, — я
вам докажу сейчас же на деле. Начнем же.
Внизу, на пороге гостиной, улучив удобное мгновение, Владимир Николаич прощался с Лизой и
говорил ей, держа ее за руку: «
Вы знаете, кто меня привлекает сюда;
вы знаете, зачем я беспрестанно езжу в ваш дом; к
чему тут слова, когда и так все ясно».
— Очень он мне был жалок сегодня, — подхватил Лаврецкий, — с своим неудавшимся романсом. Быть молодым и не уметь — это сносно; но состариться и не быть в силах — это тяжело. И ведь обидно то,
что не чувствуешь, когда уходят силы. Старику трудно переносить такие удары!.. Берегитесь, у
вас клюет…
Говорят, — прибавил Лаврецкий, помолчав немного, — Владимир Николаич написал очень милый романс.
— Полноте, не
говорите так. На
что вам ваша свобода?
Вам не об этом теперь надо думать, а о прощении…
— А я доволен тем,
что показал
вам этот журнал, —
говорил Лаврецкий, идя за нею следом, — я уже привык ничего не скрывать от
вас и надеюсь,
что и
вы отплатите мне таким же доверием.
— Да… и, может быть, —
вы, ваши слова тому причиной. Помните,
что вы третьего дня
говорили? Но это слабость…
— Ах, не
говорите обо мне!
Вы и понять не можете всего того,
что молодой, неискушенный, безобразно воспитанный мальчик может принять за любовь!.. Да и, наконец, к
чему клеветать на себя? Я сейчас
вам говорил,
что я не знал счастья… нет! я был счастлив!
— От нас, от нас, поверьте мне (он схватил ее за обе руки; Лиза побледнела и почти с испугом, но внимательно глядела на него), лишь бы мы не портили сами своей жизни. Для иных людей брак по любви может быть несчастьем; но не для
вас, с вашим спокойным нравом, с вашей ясной душой! Умоляю
вас, не выходите замуж без любви, по чувству долга, отреченья,
что ли… Это то же безверие, тот же расчет, — и еще худший. Поверьте мне — я имею право это
говорить: я дорого заплатил за это право. И если ваш бог…
— Успокойтесь, тетушка,
что с
вами? —
говорила Лиза, подавая ей стакан воды. — Ведь
вы сами, кажется, не жаловали господина Паншина.
— Ты все
говоришь: ничего.
Что у
вас там внизу, опять музыка?
— И вот
что я хотела
вам еще сказать, Федор Иваныч, — продолжала Марья Дмитриевна, слегка подвигаясь к нему, — если б
вы видели, как она скромно себя держит, как почтительна! Право, это даже трогательно. А если б
вы слышали, как она о
вас отзывается! Я,
говорит, перед ним кругом виновата; я,
говорит, не умела ценить его,
говорит; это,
говорит, ангел, а не человек. Право, так и
говорит: ангел. Раскаяние у ней такое… Я, ей-богу, и не видывала такого раскаяния!
— А
что, Марья Дмитриевна, — промолвил Лаврецкий, — позвольте полюбопытствовать:
говорят, Варвара Павловна у
вас пела; во время своего раскаяния она пела — или как?..
— Ах, как
вам не стыдно так
говорить! Она пела и играла для того только, чтобы сделать мне угодное, потому
что я настоятельно ее просила об этом, почти приказывала ей. Я вижу,
что ей тяжело, так тяжело; думаю,
чем бы ее развлечь, — да и слышала-то я,
что талант у ней такой прекрасный! Помилуйте, Федор Иваныч, она совсем уничтожена, спросите хоть Сергея Петровича; убитая женщина, tout-а-fait, [Окончательно (фр.).]
что вы это?
— А потом,
что это у
вас за ангелочек эта Адочка,
что за прелесть! Как она мила, какая умненькая; по-французски как
говорит; и по-русски понимает — меня тетенькой назвала. И знаете ли, этак чтобы дичиться, как все почти дети в ее годы дичатся, — совсем этого нет. На
вас так похожа, Федор Иваныч,
что ужас. Глаза, брови… ну
вы, как есть —
вы. Я маленьких таких детей не очень люблю, признаться; но в вашу дочку просто влюбилась.
— Марья Дмитриевна, — произнес вдруг Лаврецкий, — позвольте
вас спросить, для
чего вы это все мне
говорить изволите?
— А для того, Федор Иваныч, я это
говорю,
что… ведь я
вам родственница, я принимаю в
вас самое близкое участие… я знаю, сердце у
вас добрейшее.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Что вы!
что вы: Цицерон! Смотрите,
что выдумали!
Что иной раз увлечешься,
говоря о домашней своре или гончей ищейке…
Аммос Федорович.
Что ж
вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я
говорю всем открыто,
что беру взятки, но
чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому
вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я
вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того,
что они
говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала
вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Городничий. Ах, боже мой,
вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова
поговорить о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?