Неточные совпадения
Был у нас казеннокоштный студент
Оперов, скромный, очень способный и усердный молодой человек, который подавал всегда руку, как доску, не сгибая пальцев и не делая ею никакого движения, так что шутники-товарищи иногда так же подавали ему руку и называли это подавать руку «дощечкой».
Кажется, что
Оперов пробормотал что-то, кажется даже, что он пробормотал: «А ты глупый мальчишка», — но я решительно не слыхал этого. Да и какая бы
была польза, ежели бы я это слышал? браниться, как manants [мужичье (фр.).] какие-нибудь, больше ничего? (Я очень любил это слово manant, и оно мне
было ответом и разрешением многих запутанных отношений.) Может
быть, я бы сказал еще что-нибудь, но в это время хлопнула дверь, и профессор в синем фраке, расшаркиваясь, торопливо прошел на кафедру.
Всех нас — значит, всех товарищей более или менее comme il faut нашего курса, в числе которых, разумеется, не
были ни Грап, ни Семенов, ни
Оперов, ни все эти плохонькие господа.
Оперов, с которым мы продолжали кланяться, но
были в самых холодных отношениях, как я говорил уже, предложил мне не только тетрадки, но и пригласил готовиться по ним вместе с ним и другими студентами.
Когда кончили читать, Зухин, другие студенты и я, чтоб доказать свое желание
быть товарищем,
выпили по рюмке водки, и в штофе почти ничего не осталось. Зухин спросил, у кого
есть четвертак, чтоб еще послать за водкой какую-то старую женщину, которая прислуживала ему. Я предложил
было своих денег, но Зухин, как будто не слыхав меня, обратился к Оперову, и
Оперов, достав бисерный кошелек, дал ему требуемую монету.
— Ты смотри не запей, — сказал
Оперов, который сам ничего не
пил.
Семенов перед самыми экзаменами кончил свое кутежное поприще самым энергическим и оригинальным образом, чему я
был свидетелем благодаря своему знакомству с Зухиным. Вот как это
было. Раз вечером, только что мы сошлись к Зухину, и
Оперов, приникнув головой к тетрадкам и поставив около себя, кроме сальной свечи в подсвечнике, сальную свечу в бутылке, начал читать своим тоненьким голоском свои мелко исписанные тетрадки физики, как в комнату вошла хозяйка и объявила Зухину, что к нему пришел кто-то с запиской.
— Не
будет ли это неловко, — сказал
Оперов своим тоненьким голоском, — что все мы, как редкость, придем смотреть на него?
Я думал, что Иленька Грап плюнет мне в лицо, когда меня встретит, и, сделав это, поступит справедливо; что
Оперов радуется моему несчастью и всем про него рассказывает; что Колпиков
был совершенно прав, осрамив меня у Яра; что мои глупые речи с княжной Корнаковой не могли иметь других последствий, и т. д., и т. д.
Неточные совпадения
— И все бы поехали туда, еслиб это
было так же принято, как
опера, — подхватила княгиня Мягкая.
— Что ж вы не приехали обедать? — сказала она ему. — Удивляюсь этому ясновиденью влюбленных, — прибавила она с улыбкой, так, чтоб он один слышал: — она не
была. Но приезжайте после
оперы.
Алексей Александрович после встречи у себя на крыльце с Вронским поехал, как и намерен
был, в итальянскую
оперу.
— Ах, можно ли так подкрадываться? Как вы меня испугали, — отвечала она. — Не говорите, пожалуйста, со мной про
оперу, вы ничего не понимаете в музыке. Лучше я спущусь до вас и
буду говорить с вами про ваши майолики и гравюры. Ну, какое там сокровище купили вы недавно на толкучке?