Неточные совпадения
Мокрая земля, по которой кое-где выбивали ярко-зеленые иглы травы с желтыми стебельками, блестящие на солнце ручьи, по которым вились кусочки земли и щепки, закрасневшиеся прутья сирени с вспухлыми почками, качавшимися под самым окошком, хлопотливое чиликанье птичек, копошившихся в этом кусте, мокрый от таявшего на нем снега черноватый забор, а главное — этот пахучий сырой воздух и радостное солнце говорили мне внятно, ясно о чем-то новом и прекрасном, которое, хотя я не могу
передать так,
как оно сказывалось мне, я постараюсь
передать так,
как я воспринимал его, — все мне говорило про красоту, счастье и добродетель, говорило, что
как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель — одно и
то же.
Но толчки экипажа, пестрота предметов, мелькавших
перед глазами, скоро разогнали это чувство; и я уже думал о
том,
как теперь духовник, верно, думает, что такой прекрасной души молодого человека,
как я, он никогда не встречал в жизни, да и не встретит, что даже и не бывает подобных.
— Да-с, не люблю, — продолжал строго господин с усами, бегло взглянув на господина без усов,
как будто приглашая его полюбоваться на
то,
как он будет обрабатывать меня, — не люблю-с, милостивый государь, и
тех, которые так невежливы, что приходят курить вам в нос, и
тех не люблю. — Я тотчас же сообразил, что этот господин меня распекает, но мне казалось в первую минуту, что я был очень виноват
перед ним.
— Да, ты не поверишь,
как мне было неприятно, — говорил я в
тот же день вечером Дмитрию, желая похвастаться
перед ним чувством отвращения к мысли о
том, что я наследник (мне казалось, что это чувство очень хорошее), —
как мне неприятно было нынче целых два часа пробыть у князя.
Он прекрасный человек и был очень ласков ко мне, — говорил я, желая, между прочим, внушить своему другу, что все это я говорю не вследствие
того, чтобы я чувствовал себя униженным
перед князем, — но, — продолжал я, — мысль о
том, что на меня могут смотреть,
как на княжну, которая живет у него в доме и подличает
перед ним, — ужасная мысль.
Я, который сейчас только говорил Дмитрию, своему другу, о
том,
как деньги портят отношения, на другой день утром,
перед нашим отъездом в деревню, когда оказалось, что я промотал все свои деньги на разные картинки и стамбулки, взял у него двадцать пять рублей ассигнациями на дорогу, которые он предложил мне, и потом очень долго оставался ему должен.
И я стал думать об ней так,
как думается дорогой, — несвязно, но живо, и додумался до
того, что, приехав в деревню, два дня почему-то считал необходимым казаться грустным и задумчивым
перед всеми домашними и особенно
перед Катенькой, которую считал большим знатоком в делах этого рода и которой я намекнул кое-что о состоянии, в котором находилось мое сердце.
Но, несмотря на все старание притворства
перед другими и самим собой, несмотря на умышленное усвоение всех признаков, которые я замечал в других в влюбленном состоянии, я только в продолжение двух дней, и
то не постоянно, а преимущественно по вечерам, вспоминал, что я влюблен, и, наконец,
как скоро вошел в новую колею деревенской жизни и занятий, совсем забыл о своей любви к Сонечке.
Помню, что в одном из прочитанных мною в это лето сотни романов был один чрезвычайно страстный герой с густыми бровями, и мне так захотелось быть похожим на него наружностью (морально я чувствовал себя точно таким,
как он), что я, рассматривая свои брови
перед зеркалом, вздумал простричь их слегка, чтоб они выросли гуще, но раз, начав стричь, случилось так, что я выстриг в одном месте больше, — надо было подравнивать, и кончилось
тем, что я, к ужасу своему, увидел себя в зеркало безбровым и вследствие этого очень некрасивым.
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь
перед слугами, проходила в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера, в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи, сияла на все стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали
те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою,
как я видел ее, когда она, по вечерам оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа из клуба, в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами,
как тень ходила по слабо освещенным комнатам.
Но я был всю зиму эту в таком тумане, происходившем от наслаждения
тем, что я большой и что я comme il faut, что, когда мне и приходило в голову:
как же держать экзамен? — я сравнивал себя с своими товарищами и думал: «Они же будут держать, а большая часть их еще не comme il faut, стало быть, у меня еще лишнее
перед ними преимущество, и я должен выдержать».
Неточные совпадения
Крестьяне низко кланялись, // Бурмистр (смекнули странники, // Что
тот мужик присадистый // Бурмистр)
перед помещиком, //
Как бес
перед заутреней, // Юлил: «Так точно!
Как мала душа
того, кто за безделицу вызовет на дуэль,
перед тем, кто вступится за отсутствующего, которого честь при нем клеветники терзают!
И, сказав это, вывел Домашку к толпе. Увидели глуповцы разбитную стрельчиху и животами охнули. Стояла она
перед ними,
та же немытая, нечесаная,
как прежде была; стояла, и хмельная улыбка бродила по лицу ее. И стала им эта Домашка так люба, так люба, что и сказать невозможно.
В
то время
как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться,
как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник,
как и
тот, который за минуту
перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Хотя же и дальше терпеть согласны, однако опасаемся: ежели все помрем,
то как бы бригадир со своей Аленкой нас не оклеветал и
перед начальством в сумненье не ввел.