Неточные совпадения
Те добродетельные
мысли, которые мы
в беседах
перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти
мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне
в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же,
в ту же секунду захотел прилагать эти
мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
Если б она знала, как я была далека от истины! На глазах класса, в присутствии ненавистной Крошки, ее оруженосца Мани и еще недавно мне милой, а теперь чужой и далекой Люды, я была настоящим сорвиголовою. Зато, когда дортуар погружался в сон и все утихало под сводами института, я долго лежала с открытыми глазами и
перебирала в мыслях всю мою коротенькую, но богатую событиями жизнь… И я зарывалась в подушки головою, чтобы никто не слышал задавленных стонов тоски и горя.
Неточные совпадения
И,
перебирая события последних дней, ей казалось, что во всем она видела подтверждение этой страшной
мысли: и то, что он вчера обедал не дома, и то, что он настоял на том, чтоб они
в Петербурге остановились врознь, и то, что даже теперь шел к ней не один, как бы избегая свиданья с глазу на глаз.
Самгин шел тихо,
перебирая в памяти возможные возражения всех «систем фраз» против его будущей статьи. Возражения быстро испарялись, как испаряются первые капли дождя
в дорожной пыли, нагретой жарким солнцем. Память услужливо подсказывала удачные слова, они легко и красиво оформляли интереснейшие
мысли. Он чувствовал себя совершенно свободным от всех страхов и тревог.
С
мыслью о письме и сама Вера засияла опять и приняла
в его воображении образ какого-то таинственного, могучего, облеченного
в красоту зла, и тем еще сильнее и язвительнее казалась эта красота. Он стал чувствовать
в себе припадки ревности,
перебирал всех, кто был вхож
в дом, осведомлялся осторожно у Марфеньки и бабушки, к кому они все пишут и кто пишет к ним.
В разгоряченном мозгу Половодова мелькнула взбалмошная
мысль, и он решительно позвонил у подъезда заплатинского дома. Виктор Николаич был уже
в постели и готовился засыпать,
перебирая в уме последние политические известия; и полураздетая Хиония Алексеевна сидела одна
в столовой и потягивала херес.
«И что только у него, у идола, на уме? —
в отчаянии думал Вахрушка,
перебирая репертуар собственных
мыслей. — Все другие люди как люди, даже Шахма, а этот какой-то омморок… Вот Полуштоф так мимо не пройдет, чтобы словечка не сказать, даром что хромой».