Но случится раз, совершенно неожиданно поднимется в кругу этого семейства какой-нибудь, иногда кажущийся незначащим, вопрос о какой-нибудь блонде или визите на мужниных лошадях, — и, без всякой видимой причины, спор становится ожесточеннее и ожесточеннее, под завесой уже становится тесно для разбирательства дела, и вдруг, к ужасу самих спорящих и к удивлению присутствующих, все истинные, грубые отношения вылезают наружу, завеса, уже ничего не прикрывая, праздно болтается между воюющими сторонами и только напоминает вам о том,
как долго вы были ею обмануты.
Неточные совпадения
И
долго после этого молчал и сидел недвижно, только изредка поправляя полу армяка, которая все выбивалась из-под его полосатой ноги, прыгавшей в большом сапоге на подножке калибера. Я уже думал, что и он думает про меня то же, что духовник, — то есть, что такого прекрасного молодого человека,
как я, другого нет на свете; но он вдруг обратился ко мне...
Я скоро понял, в чем дело, и с страшной головной болью, расслабленный,
долго лежал на диване, с тупым вниманием вглядываясь в герб Бостонжогло, изображенный на четвертке, в валявшуюся на полу трубку, окурки и остатки кондитерских пирожков, и с разочарованием грустно думал: «Верно, я еще не совсем большой, если не могу курить,
как другие, и что, видно, мне не судьба,
как другим, держать чубук между средним и безымянным пальцем, затягиваться и пускать дым через русые усы».
Я сказал, что непременно поеду, и так
как уж визит, по моему мнению, продолжался достаточно
долго, я встал и хотел уехать, но она удержала меня.
После часто мне надо было выдерживать увещания отца, который говорил что необходимо кюльтивировать это знакомство и что я не могу требовать, чтоб человек в таком положении,
как Ивин, занимался мальчишкой,
как я; но я выдержал характер довольно
долго.
Я, который сейчас только говорил Дмитрию, своему другу, о том,
как деньги портят отношения, на другой день утром, перед нашим отъездом в деревню, когда оказалось, что я промотал все свои деньги на разные картинки и стамбулки, взял у него двадцать пять рублей ассигнациями на дорогу, которые он предложил мне, и потом очень
долго оставался ему должен.
Любовь Сергеевна,
как друг моего друга (я полагал), должна была сейчас же сказать мне что-нибудь очень дружеское и задушевное, и она даже смотрела на меня довольно
долго молча,
как будто в нерешимости — не будет ли уж слишком дружески то, что она намерена сказать мне; но она прервала это молчание только для того, чтобы спросить меня, в
каком я факультете.
Софья Ивановна,
как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых женщин, рожденных для семейной жизни, которым судьба отказала в этом счастии и которые вследствие этого отказа весь тот запас любви, который так
долго хранился, рос и креп в их сердце для детей и мужа, решаются вдруг изливать на некоторых избранных.
Любовь Сергеевна восхищалась тоже, спрашивала, между прочим: «Чем эта береза держится?
долго ли она простоит?» — и беспрестанно поглядывала на свою Сюзетку, которая, махая пушистым хвостом, взад и вперед бегала на своих кривых ножках по мостику с таким хлопотливым выражением,
как будто ей в первый раз в жизни довелось быть не в комнате.
Мне невольно представился вопрос:
как могли мы, я и дом, быть так
долго друг без друга? — и, торопясь куда-то, я побежал смотреть, всё те же ли другие комнаты?
Долго ли продолжался этот моральный порыв, в чем он заключался и
какие новые начала положил он моему моральному развитию, я расскажу в следующей, более счастливой половине юности.
Когда на другое утро, ровно в одиннадцать часов, Раскольников вошел в дом — й части, в отделение пристава следственных дел, и попросил доложить о себе Порфирию Петровичу, то он даже удивился тому,
как долго не принимали его: прошло по крайней мере десять минут, пока его позвали.
«Нашел свое, — думал он, глядя влюбленными глазами на деревья, на небо, на озеро, даже на поднимавшийся с воды туман. — Дождался! Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души!
Как долго я ждал — все награждено: вот оно, последнее счастье человека!»
— Бабушка, — сказала она, — ты меня простила, ты любишь меня больше всех, больше Марфеньки — я это вижу! А видишь ли, знаешь ли ты, как я тебя люблю? Я не страдала бы так сильно, если б так же сильно не любила тебя!
Как долго мы не знали с тобой друг друга!..
Неточные совпадения
Шли
долго ли, коротко ли, // Шли близко ли, далеко ли, // Вот наконец и Клин. // Селенье незавидное: // Что ни изба — с подпоркою, //
Как нищий с костылем, // А с крыш солома скормлена // Скоту. Стоят,
как остовы, // Убогие дома. // Ненастной, поздней осенью // Так смотрят гнезда галочьи, // Когда галчата вылетят // И ветер придорожные // Березы обнажит… // Народ в полях — работает. // Заметив за селением // Усадьбу на пригорочке, // Пошли пока — глядеть.
Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором столь
долго мы ничего не знали, которого я люблю и почитаю,
как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.
Да и кто же может сказать,
долго ли просуществовала бы построенная Бородавкиным академия и
какие принесла бы она плоды?
А вор-новотор этим временем дошел до самого князя, снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные слова на ухо говорить.
Долго они шептались, а про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы,
как вор-новотор говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень свободно».
Брат лег и ― спал или не спал ― но,
как больной, ворочался, кашлял и, когда не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин
долго не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех мыслей был один: смерть.