Неточные совпадения
Трудно себе представить, какая счастливая перемена
произошла бы в нашей жизни, если бы
люди перестали одурманивать и отравлять себя водкой, вином, табаком, опиумом.
Человеку, как всякому животному, нужно трудиться, работать руками и ногами.
Человек может заставить других
людей делать то, что ему нужно, но ему все-таки нужно будет на что-нибудь тратить свои телесные силы. Если он не будет работать нужное, разумное, он будет работать ненужное и глупое. Так это и
происходит среди богатых классов.
Люди, освободившие себя от ручного труда, бывают умны, но редко бывают разумны. Если так много пустяков и глупостей пишется, печатается и преподается в наших учебных заведениях, если все наши писания, музыка, картины так утонченны и малопонятны для всех, то
происходит это от того, что все те, кто занимается этими делами, освободили себя от ручного труда и живут расслабленной, праздной жизнью.
Происходит это оттого, что когда
люди поступают дурно, они всегда придумывают себе такие рассуждения, по которым выходит, что дурные поступки уже не дурные поступки, а последствия неизменных и находящихся вне власти
людей законов. В старину рассуждения эти состояли в том, что неисповедимая и неизменная воля бога предназначила одним
людям низкое положение и труд, а другим — высокое и пользование благами жизни.
Вывод из этой науки тот, что если в обществе развелось много разбойников и воров, отнимающих у трудящихся
людей произведения их труда, то это
происходит не потому, что разбойники и воры дурно поступают, а потому, что таковы неизменные экономические законы, которые могут измениться только медленной, определенной наукой, эволюцией, и потому, по учению науки,
люди, принадлежащие к разбойникам, ворам или укрывателям, пользующиеся грабежом и воровством, могут спокойно продолжать пользоваться наворованным и награбленным.
Заблуждение о том, что одни
люди могут силой заставлять других
людей жить по своей воле,
произошло не оттого, что кто-нибудь придумал этот обман, а оттого, что
люди, отдаваясь своим страстям, начали насиловать
людей и потом старались придумать оправдание своему насилию.
[Во-вторых, мы] видим, что самые жестокие дела, как побоища
людей, виселицы, гильотины, одиночные тюрьмы, собственность, суды, — всё это
происходит не от воображаемого разбойника, а от
людей, которые основывают свои правила жизни на предположении воображаемого разбойника.
Предстоящее изменение устройства жизни
людей нашего христианского мира состоит в замене насилия любовью, в признании возможности, легкости, блаженства жизни, основанной не на насилии и страхе его, а на любви. И потому
произойти это изменение никак не может от насилия власти.
И еще больше удивляешься и огорчаешься, когда подумаешь, что всё это не нужно, что это всё зло, которое так благодушно делают сами себе
люди,
происходит только от их глупости, только оттого, что они позволяют нескольким ловким и развращенным
людям властвовать над собой.
Если не будет государственной власти, говорят начальствующие, то более злые будут властвовать над менее злыми. Но дело в том, что то, чем пугают, уже совершилось: теперь уже властвуют более злые над менее злыми, и именно потому, что существует государственная власть. О том же, что
произойдет от того, что не будет государственной власти, мы судить не можем. По всем вероятиям должно заключить, что если
люди, делающие насилие, перестанут его делать, то жизнь всех
людей станет от этого никак не хуже, но лучше.
Особенное пристрастие
людей к чудесам
происходит от нашей гордости, заставляющей нас думать, что мы такие важные существа, что ради нас высшее существо должно нарушить весь порядок мира.
И тут-то являются разные науки: государственная, финансовая, церковная, уголовная, полицейская, является наука политическая экономия, история и самая модная — социология, о том, по каким законам живут и должны жить
люди, и оказывается, что дурная жизнь
людей не от них, а оттого, что таковы законы, и что дело
людей не в том, чтобы перестать жить дурно и изменять свою жизнь от худшего к лучшему, а только в том, чтобы, живя попрежнему, по своим слабостям думать, что всё худое
происходит не от них самих, а от тех законов, какие нашли и высказали ученые.
Сократ не имел столь обычной слабости толковать в своих беседах о всем существующем, отыскивать происхождение того, что софисты называют природой, и восходить до основных причин, от которых
произошли небесные тела. Неужели, — говорил он, —
люди считают, что постигли всё то, что важно
человеку знать, если занимаются тем, что так мало касается
человека?
Все великие перемены в жизни одного
человека, а также и всего человечества, начинаются и совершаются в мысли. Для того, чтобы могла
произойти перемена чувств и поступков, должна
произойти прежде всего перемена мысли.
Заблуждения и несогласия
людей в деле искания и признания истины
происходят не от чего иного, как от их недоверия к разуму; вследствие этого жизнь человеческая, руководимая обычаями, преданиями, модами, суевериями, предрассудками, насилием и всем, чем угодно, кроме разума, течет сама по себе, а разум существует сам по себе.
Объяснение этого странного противоречия только одно:
люди все в глубине души знают, что жизнь их не в теле, а в духе, и что всякие страдания всегда нужны, необходимы для блага духовной жизни. Когда
люди, не видя смысла в человеческой жизни, возмущаются против страданий, но все-таки продолжают жить, то
происходит это только оттого, что они умом утверждают телесность жизни, в глубине же души знают, что она духовна и что никакие страдания не могут лишить
человека его истинного блага.
Человек, умирая, знает, что с ним ничего не случится особенного, что с ним будет то, что было с миллионами существ, что он только переменит способ путешествия, но он не может не испытывать волнения, подъезжая к тому месту, где
произойдет эта перемена.
Всё, что
люди считают несчастьем, злом,
происходит оттого, что
человек считает действительно существующей свою телесную личность: Ивана, Петра, Мавру, Наталью, тогда как телесная личность есть только пределы, в которых проявилось действительно существующее вечное всё.
Неточные совпадения
Тем не менее вопрос «охранительных
людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько
человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор.
Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
Казалось, что ежели
человека, ради сравнения с сверстниками, лишают жизни, то хотя лично для него, быть может, особливого благополучия от сего не
произойдет, но для сохранения общественной гармонии это полезно и даже необходимо.
Разговор этот
происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых
людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Не потому это была дерзость, чтобы от того
произошел для кого-нибудь ущерб, а потому что
люди, подобные Негодяеву, — всегда отчаянные теоретики и предполагают в смерде одну способность: быть твердым в бедствиях.
Лишившись собеседника, Левин продолжал разговор с помещиком, стараясь доказать ему, что всё затруднение
происходит оттого, что мы не хотим знать свойств, привычек нашего рабочего; но помещик был, как и все
люди, самобытно и уединенно думающие, туг к пониманию чужой мысли и особенно пристрастен к своей.