Неточные совпадения
Вся христианская мораль в практическом ее приложении сводится к тому, чтобы
считать всех братьями, со всеми быть равным, а
для того, чтобы исполнить это, надо прежде всего перестать заставлять других работать на
себя, а при нашем устройстве мира — пользоваться как можно менее работой, произведениями других, — тем, что приобретается за деньги, — как можно менее тратить денег, жить как можно проще.
Вспоминая свою прежнюю жизнь, я вижу теперь, что я никогда не позволял разгораться своему враждебному чувству на тех людей, которых
считал выше
себя, и никогда не оскорблял их; но зато малейший неприятный
для меня поступок человека, которого я
считал ниже
себя, вызывал мой гнев на него и оскорбление, и чем выше я
считал себя перед таким человеком, тем легче я оскорблял его; иногда даже одна воображаемая мною низость положения человека уже вызывала с моей стороны оскорбление ему.
Жизнь
для души тем отличается от жизни мирской, что тот, кто живет
для души, не может быть доволен
собой, что бы он ни сделал хорошего; он
считает, что сделал только то, что нужно, и то далеко не всё, и потому может только укорять
себя, а никак не гордиться, не быть довольным
собою.
Не верь тому, что равенство невозможно или что оно может быть только в далеком будущем. Учись у детей. Оно сейчас может быть
для каждого человека и
для этого не нужно никаких законов. Ты сам в своей жизни можешь установить равенство со всеми людьми, с которыми сходишься. Только не оказывай особенного уважения тем, которые
себя считают великими и высокими, а, главное, оказывай такое же, как ко всем, уважение тем, которых
считают маленькими и низкими.
Считать людей одних выше, других ниже, неравными между
собою, могут только люди, живущие одной телесной жизнью. Если человек живет духовной жизнью,
для него не может быть неравенства.
Как удивительно заблуждение о том, что одни люди могут заставить других людей делать то, что они
считают хорошим
для этих людей, а не то, что эти люди сами
для себя считают хорошим!
Люди придумывают хитроумные рассуждения о том, почему и
для чего они наказывают. А на деле они почти всегда наказывают только потому, что
считают наказания людей
для себя выгодными.
Это значит то, что
для того, чтобы начать жить лучше (а всё улучшать и улучшать свою жизнь — в этом вся жизнь человека), нельзя оставаться в прежних привычках, а надо заводить новые. Нельзя следовать тому, что по старине людьми считается хорошим, а надо устанавливать
для себя новые привычки, не заботясь о том, что люди
считают дурным или хорошим.
Трудно различить, служишь ли ты людям
для души,
для бога или
для похвалы от них. Поверка одна: если делаешь дело которое
считаешь добрым, спроси
себя, будешь ли делать то же, если знаешь вперед, что никто никогда не узнает о том, что ты делаешь. Если ответишь
себе, что все-таки будешь делать, тогда наверное можешь знать: то, что делаешь, — делаешь
для души,
для бога.
Если люди живут в грехах и соблазнах, то они не могут быть спокойны. Совесть обличает их. И потому таким людям нужно одно из двух: или признать
себя виноватыми перед людьми и богом, перестать грешить, или продолжать жить грешной жизнью, делать дурные дела и называть свои злые дела добрыми. Вот
для таких-то людей и придуманы учения ложных вер, по которым можно, живя дурной жизнью,
считать себя правыми.
Считай себя всегда школьником-учеником. Не думай, чтобы ты был стар, чтобы учиться, что душа твоя уже такова, какой она должна быть, и не может быть лучше.
Для разумного человека нет оконченного курса: он до самого гроба ученик.
Чем выше
считает сам
себя человек, тем он слабее: чем ниже он о
себе думает, тем он тверже и сам
для себя и перед другими.
Мы спокойно
считаем вселенную за великую, непонятную случайность; судя по внешнему виду, она довольно ясно представляется нам громадным загоном
для скота или рабочим домом, обширными кухнями с обеденными столами, за которыми находят
себе место только благоразумные люди.
Мы боимся смерти только потому, что
считаем собою то орудие, которым мы призваны работать, — свое тело. А стоит привыкнуть
считать собою то, что работает орудием, — дух, и не может быть страха. Человек, считающий свое тело только данным ему
для работы орудием, испытает в минуту смерти только сознание неловкости, которое испытал бы работник, когда у него отнято прежнее орудие, которым он привык работать, а новое не дано еще.
Неточные совпадения
Несмотря на свою расплывчивость, учение Козыря приобрело, однако ж, столько прозелитов [Прозели́т (греч.) — заново уверовавший, новый последователь.] в Глупове, что градоначальник Бородавкин
счел нелишним обеспокоиться этим. Сначала он вытребовал к
себе книгу «О водворении на земле добродетели» и освидетельствовал ее; потом вытребовал и самого автора
для освидетельствования.
— Как счастливо вышло тогда
для Кити, что приехала Анна, — сказала Долли, — и как несчастливо
для нее. Вот именно наоборот, — прибавила она, пораженная своею мыслью. — Тогда Анна так была счастлива, а Кити
себя считала несчастливой. Как совсем наоборот! Я часто о ней думаю.
Он
считал переделку экономических условий вздором, но он всегда чувствовал несправедливость своего избытка в сравнении с бедностью народа и теперь решил про
себя, что,
для того чтобы чувствовать
себя вполне правым, он, хотя прежде много работал и нероскошно жил, теперь будет еще больше работать и еще меньше будет позволять
себе роскоши.
Раздражение, разделявшее их, не имело никакой внешней причины, и все попытки объяснения не только не устраняли, но увеличивали его. Это было раздражение внутреннее, имевшее
для нее основанием уменьшение его любви,
для него — раскаяние в том, что он поставил
себя ради ее в тяжелое положение, которое она, вместо того чтоб облегчить, делает еще более тяжелым. Ни тот, ни другой не высказывали причины своего раздражения, но они
считали друг друга неправыми и при каждом предлоге старались доказать это друг другу.
Он не мог согласиться с этим, потому что и не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он жил, и не находил этих мыслей в
себе (а он не мог
себя ничем другим
считать, как одним из людей, составляющих русский народ), а главное потому, что он вместе с народом не знал, не мог знать того, в чем состоит общее благо, но твердо знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку, и потому не мог желать войны и проповедывать
для каких бы то ни было общих целей.