Нельзя отогнать дурную мысль, когда она придет в голову, но можно понять, что мысль эта дурная. А если знаешь, что она дурная, то можно не отдаваться ей. Появилась мысль о том, что тот или этот человек нехорош. Я не мог не подумать этого, но если я понял, что мысль эта дурная, я могу вспомнить о том, что
осуждать людей дурно, что я сам плох, и, вспомнив это, я могу воздержаться от осуждения даже в мысли.
Неточные совпадения
Когда
человек сделал грех и понял, что он согрешил, ему две дороги: одна та, чтобы признать грех и думать о том, как бы не повторять его, другая та, чтобы, не веря своей совести, справиться о том, как
люди смотрят на тот грех, который он сделал, и если
люди не
осуждают, продолжать грешить, не сознавая своих грехов.
Когда видишь
людей, всегда всем недовольных, всех и всё осуждающих, хочется сказать им: «Ведь вы не затем живете, чтобы понять нелепость жизни,
осудить ее, посердиться и умереть. Не может этого быть. Подумайте: не сердиться вам надо, не
осуждать, а трудиться, чтобы исправить то дурное, которое вы видите.
Надо привыкать к тому, чтобы быть недовольным другим
человеком только так же, как бываешь недоволен собой. Собой бываешь недоволен только так, что недоволен своим поступком, но не своей душой. Так же надо быть и с другим
человеком:
осуждать его поступки, а его любить.
Люди нашего времени понимают уже, что неравенство
людей есть суеверие, и в душе
осуждают его. Но они, те, кому оно выгодно, не решаются расстаться с ним; те же, кому оно невыгодно, не знают, как уничтожить его.
Ищи лучшего
человека среди тех, кого
осуждает мир.
Люди уже давно не верят в старые обычаи, законы, учреждения, а все-таки подчиняются им, потому что каждый думает, что большинство
людей осудит его, если он откажется повиноваться. А между тем большинство уже давно не верит, а только каждый боится быть первым.
И теперь и прежде высмеивают того, кто сидит в молчании, высмеивают и того, кто много говорит, и того, кто говорит мало, — нет никого на земле, кого бы не
осуждали. Никогда не было, никогда не будет и нет никого, кого бы всегда и во всем
осуждали, как нет и того, кого бы всегда и во всем хвалили. И потому не стоит заботиться ни о похвалах, ни об осуждении
людей.
Когда
человек привык жить только для славы людской, то ему кажется трудным, если он не делает того, что все делают, прослыть глупым, невежественным или совсем дурным
человеком. Но над всем, что трудно, надо работать. А над этим делом надо работать с двух сторон: одно — учиться презирать суждения
людей, и другое — учиться жить для делания таких дел, которые, хотя бы и
осуждали за них
люди, всегда хорошо делать.
Человека никогда не будут хвалить все. Если он хороший, дурные
люди будут находить в нем дурное и будут или смеяться над ним, или
осуждать его. Если он дурной, хорошие не будут одобрять его. Для того, чтобы все хвалили
человека, ему надо перед добрыми притворяться добрым, а перед дурными — дурным. Но тогда и те и другие угадают притворство, и те и другие будут презирать его. Одно средство: быть добрым и не заботиться о мнении других, а награду за свою жизнь искать не в мнении людском, а в себе.
Как часто встречаешь
людей, осуждающих войны, тюрьмы, всякого рода насилия и вместе с тем посредственно участвующих в тех самых делах, которые они
осуждают.
Ты в тюрьме, ты болен, ты лишен возможности какой бы то ни было внешней деятельности, тебя оскорбляют, мучат, — но внутренняя жизнь твоя в твоей власти: ты можешь в мыслях упрекать,
осуждать, завидовать, ненавидеть
людей и можешь в мыслях же подавлять эти чувства и заменять их добрыми.
Все
люди нашего времени знают, что жизнь наша дурная, и не только
осуждают устройство нашей жизни, но и делают дела, которые, по их мнению, должны улучшить жизнь. Но жизнь от этого не улучшается, а становится всё хуже и хуже. Отчего это? А оттого, что
люди делают самые хитрые и трудные дела для улучшения жизни, а не делают самого простого и легкого: не воздерживаются от участия в тех делах, которые делают нашу жизнь дурною.
Злословие так нравится
людям, что очень трудно удержаться от того, чтобы не сделать приятное своим собеседникам: не
осуждать отсутствующих. Но если уж непременно угощать
людей, то угощай чем-нибудь другим, а не таким вредным и для себя и для угощаемых угощением.
Если вы будете прикладывать его ко всему тому, что случается с вами, то ничто в мире не будет служить вам препятствием или стеснением на том пути, который я вам назначил, и никогда не будете плакаться ни на свою судьбу, ни на
людей, не станете
осуждать их и не будете подделываться к ним.
Те самые недостатки, которые в других тяжелы и несносны, в нас самих точно ничего и не весят: их не чувствуешь. Часто бывает то, что
люди, говоря о других и жестоко
осуждая их, не замечают того, что они описывают самих себя.
Человек без смирения всегда
осуждает других; он видит только ошибки
людей, его же собственные страсти и пороки всё больше и больше разрастаются.
То же самое делают в мире
люди, когда, живя не для души, а для тела, губят свою жизнь и жизнь других
людей,
осуждают не себя, а друг друга или бога, если признают его, или самый мир, если не признают бога, а полагают, что мир сам собою устроился.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем,
осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Неточные совпадения
Теперь, присутствуя на выборах и участвуя в них, он старался также не
осуждать, не спорить, а сколько возможно понять то дело, которым с такою серьезностью и увлечением занимались уважаемые им честные и хорошие
люди. С тех пор как он женился, Левину открылось столько новых, серьезных сторон, прежде, по легкомысленному к ним отношению, казавшихся ничтожными, что и в деле выборов он предполагал и искал серьезного значения.
Опершись на плотину, Ленский // Давно нетерпеливо ждал; // Меж тем, механик деревенский, // Зарецкий жернов
осуждал. // Идет Онегин с извиненьем. // «Но где же, — молвил с изумленьем // Зарецкий, — где ваш секундант?» // В дуэлях классик и педант, // Любил методу он из чувства, // И
человека растянуть // Он позволял — не как-нибудь, // Но в строгих правилах искусства, // По всем преданьям старины // (Что похвалить мы в нем должны).
— Я, может, на себя еще наклепал, — мрачно заметил он, как бы в задумчивости, — может, я еще
человек, а не вошь, и поторопился себя
осудить… Я еще поборюсь.
Кабанова. Ты не
осуждай постарше себя! Они больше твоего знают. У старых
людей на все приметы есть. Старый
человек на ветер слова не скажет.
Он враг всех излияний; многие его даже
осуждают за такую твердость его нрава и видят в ней признак гордости или бесчувствия; но подобных ему
людей не приходится мерить обыкновенным аршином, не правда ли?