Неточные совпадения
17) Таковы соблазны, привлекающие
людей к грехам. Суеверия же, оправдывающие грехи и соблазны, суть: суеверие государства, суеверие церкви и суеверие
науки.
19) Суеверие
науки состоит в вере в то, что единое, истинное и необходимое для жизни всех
людей знание заключается только в тех случайно избранных из всей безграничной области знаний отрывках разных, большей частью ненужных знаний, которые в известное время обратили на себя внимание небольшого числа освободивших себя от необходимого для жизни труда
людей и потому живущих безнравственной и неразумной жизнью.
А если бог — любовь и пребывает в нас, то выучиться любви нетрудно. Надо только стараться избавиться от того, что мешает любви, избавиться от того, что не выпускает ее наружу. И только начни так делать — и скоро научишься самой важной и нужной на свете
науке: любви к
людям.
Человек учится самым трудным искусствам, учится читать, писать, всякой
науке, ремеслу.
Если бы только
человек учился любви так же усердно, как он учится
наукам и ремеслам, он скоро и легко научился бы тому, чтобы любить всех
людей, даже тех, которые неприятны нам.
У китайского мудреца спросили: что такое
наука? Он сказал: то, чтобы знать
людей.
Говорят, что если все
люди будут целомудренны, то прекратится род человеческий. Но ведь по церковному верованию должен наступить конец света; по
науке точно так же должны кончиться и жизнь
человека на земле и сама земля; почему же то, что нравственная добрая жизнь тоже приведет к концу род человеческий, так возмущает
людей?
Среди богатых
людей сложилось поддерживаемое ложной
наукой убеждение о том, что половое общение необходимо для здоровья и что так как женитьба не всегда возможна, то и половое общение вне брака, не обязывающее мужчин ни к чему, кроме денежной платы, есть дело совершенно естественное.
Дети таких родителей воспитываются большею частью так, что главная забота родителей не в том, чтобы приготовить их к достойной
человека деятельности, а только в том (в чем поддерживаются родители ложной
наукой, называемой медициной), чтобы как можно лучше напитать их, увеличить их рост, сделать их чистыми, белыми, сытыми, красивыми и потому изнеженными и чувственными.
Вывод из этой
науки тот, что если в обществе развелось много разбойников и воров, отнимающих у трудящихся
людей произведения их труда, то это происходит не потому, что разбойники и воры дурно поступают, а потому, что таковы неизменные экономические законы, которые могут измениться только медленной, определенной
наукой, эволюцией, и потому, по учению
науки,
люди, принадлежащие к разбойникам, ворам или укрывателям, пользующиеся грабежом и воровством, могут спокойно продолжать пользоваться наворованным и награбленным.
Большинство
людей нашего мира, хотя и не знают подробностей этих успокоительных объяснений
науки, так же, как и многие прежние
люди не знали в подробности теологических объяснений, оправдывающих их положение, — все все-таки знают, что объяснение это есть, что ученые, умные
люди продолжают доказывать, что теперешний порядок вещей таков, каким он и должен быть, и что поэтому можно спокойно жить в этом порядке вещей, не стараясь изменить его.
Особенная любовь к своему народу прежде соединяла
людей, в наше же время, когда
люди уже соединены путями сообщения, торговлей, промышленностью,
наукой, искусством, а главное, нравственным сознанием, такая особенная любовь к своему народу не соединяет, а разъединяет
людей.
Самым ярким доказательством того, насколько часто под словом «
наука» подразумеваются не только самые ничтожные, но и самые гадкие предметы, служит то, что существует
наука о наказании, то есть о совершении самого невежественного поступка, свойственного только
человеку на самой низкой ступени, — ребенку, дикому.
Суеверие
науки состоит в вере в то, что единое, истинное и необходимое для жизни всех
людей знание заключается только в тех, случайно собранных из всей безграничной области знания, знаниях, которые в известное время обратили на себя внимание небольшого числа
людей, — тех
людей, которые освободили себя от необходимого для жизни труда и потому живут безнравственной и неразумной жизнью.
Когда
люди без проверки своим разумом принимают за несомненные истины то, что передается им за таковые другими
людьми, они подпадают суеверию. Таково в наше время суеверие
науки, то есть признание несомненными истинами всего того, что передается за таковые профессорами, академиками, вообще
людьми, называющими себя учеными.
Как есть лжеучение веры, так есть и лжеучение
науки. Лжеучение это в том, чтобы признавать единой, истинной
наукой всё то, что считается единой, истинной
наукой людьми, в известное время взявшими на себя право определять истинную
науку.
А как только
наукой считается не то, что нужно всем
людям, а то, что определяют
люди, взявшие на себя в известное время право определять, что такое
наука, так
наука не может не быть ложной. Так это и сделалось в нашем мире.
Как египтянин на все положения, которые ему предлагались жрецами как истина, не смотрел так, как мы теперь смотрим на них, — как на верования, — а как на откровения высшего, доступного
человеку знания, то есть
науку, точно так же и теперь наивные
люди, не знающие
науки, смотрят на всё то, что им выдается теперешними жрецами
науки за несомненную истину, — верят в нее.
Казалось бы, что для того, чтобы признать важность занятия тем, что называется
наукой, надо доказать, что эти занятия полезны.
Люди же
науки обыкновенно утверждают, что так как мы занимаемся известными предметами, то занятия эти наверное когда-нибудь будут полезны.
Законная цель
наук есть познание истин, служащих к благу
людей. Ложная цель есть оправдание обманов, вносящих зло в жизнь человеческую. Такова юриспруденция, политическая экономия и в особенности философия и богословие.
И тут-то являются разные
науки: государственная, финансовая, церковная, уголовная, полицейская, является
наука политическая экономия, история и самая модная — социология, о том, по каким законам живут и должны жить
люди, и оказывается, что дурная жизнь
людей не от них, а оттого, что таковы законы, и что дело
людей не в том, чтобы перестать жить дурно и изменять свою жизнь от худшего к лучшему, а только в том, чтобы, живя попрежнему, по своим слабостям думать, что всё худое происходит не от них самих, а от тех законов, какие нашли и высказали ученые.
Самым ярким доказательством того, насколько часто под словом «
наука» подразумеваются не только самые ничтожные, но и самые гадкие предметы, служит то, что существует
наука о наказании, то есть о совершении самого невежественного поступка, свойственного только
человеку на самой низкой ступени развития — ребенку, дикому.
Вредно распространение между
людьми мыслей о том, что наша жизнь есть произведение вещественных сил и находится в зависимости от этих сил. Но когда такие ложные мысли называются
науками и выдаются за святую мудрость человечества, то вред, производимый таким учением, ужасен.
То, что у нас называется
наукой, почти всё только выдумки богатых
людей, нужные только затем, чтобы занять их праздное время.
Персидский мудрец говорит: «Когда я был молод, я сказал себе: хочу познать всю
науку. И я узнал почти всё, что знали
люди, но когда я стал стар и взглянул на всё то, что я узнал, то я увидал, что жизнь моя прошла и я ничего не знаю».
Когда
человек изучит все
науки и узнает всё то, что
люди знали и знают, то он увидит, что эти знания, все вместе взятые, так ничтожны, что по ним нет возможности действительно понять мир божий, и он убедится в том, что ученые
люди, в сущности, всё так же ничего не знают, как и простые неученые.
Но есть люди-верхогляды, которые кое-чему научились, нахватались верхушек разных
наук и зазнались.
Если
человек знает все
науки и говорит на всех языках, но не знает того, что он такое и что он должен делать, он просвещен гораздо менее той безграмотной старухи, которая верит в батюшку спасителя, то есть в бога, по воле которого она признает себя живущей, и знает, что этот бог требует от нее праведности.
Наукой люди называют либо ту самую важную на свете
науку, по которой
человек узнает, как ему надо жить на свете, либо все то, что лестно знать
человеку и что может, или иногда и не может, пригодиться ему. Первое знание — великое дело, второе — большей частью пустое занятие.
Есть два несомненных признака истинной
науки: первый, внутренний — тот, что служитель
науки не для выгоды, а с самоотвержением исполняет свое призвание, и второй, внешний — тот, что произведение его понятно всем
людям.
Жизнь всех
людей нашего времени такова, что девятьсот девяносто девять тысячных всего народа постоянно заняты физическим трудом и не имеют ни времени, ни возможности заниматься
науками и искусствами. Одна же тысячная этого народа, живущая, освободивши себя от физического труда, составила соответствующие своим требованиям
науку и искусство. Спрашивается: каковы по своему качеству должны быть
наука и искусство, возникшие при таких условиях?
Дело жизни всякого
человека: становиться лучше и лучше. И потому хороши только те
науки, которые помогают этому.
С тех пор как живут на свете
люди, всегда у всех народов были мудрецы, учившие
людей тому, что нужнее всего знать
человеку: тому, в чем назначение и потому истинное благо каждого
человека и всех
людей. Только тот, кто знает эту
науку, может судить о важности всех других.
Предметов
наук бесчисленное количество, и без знания того, в чем состоит назначение и благо всех
людей, нет возможности выбора в этом бесконечном количестве предметов, и потому без этого знания все остальные знания становятся, как они и сделались у нас, праздной и вредной забавой.
Со всеми
людьми, обращающимися к
науке нашего времени не для удовлетворения праздного любопытства и не для того, чтобы играть роль в
науке, писать, спорить, учить, и не для того, чтобы кормиться
наукою, а обращающимися к ней с прямыми, простыми, жизненными вопросами, случается то, что
наука отвечает им на тысячи разных очень хитрых и мудреных вопросов, но только не на тот один вопрос, на который всякий разумный
человек ищет ответа: на вопрос о том, что я такое и как мне жить.
Но он не одобрял увлечения большими трудностями в этой
науке, и хотя сам лично знал их, но говорил, что они могут занять всю жизнь
человека и отвлечь его от других полезных
наук, тогда как они ни к чему не нужны.
Он был такого низкого мнения о них не по неведению, так как сам изучил эти
науки, а потому, что не хотел, чтоб на излишние занятия тратились время и силы, которые могли быть употреблены на самое нужное
человеку: на его нравственное совершенствование.
Натуральный ум может заменить почти всякую степень образования, но никакое образование не заменит натурального ума, хотя и имеет перед таким
человеком преимущество богатства знания случаев и фактов (сведения исторические) и определение причинности (естественные
науки) — всё в правильном, легком обозрении; но он от этого не обладает более правильным и глубоким взглядом на настоящую сущность всех этих событий, случаев и причинностей.
Люди учатся, как говорить, а главная
наука — как и когда молчать.
Одни
люди ищут блага во власти, другие — в любознательности, в
науках, третьи — в наслаждениях.
Что было бы, если бы счастие, нужное каждому
человеку, давалось бы местом, временем, состоянием, здоровьем, силою тела? Что было бы, если бы счастие было или в одной Америке, или в одном Иерусалиме, или во времена Соломона, или в царских чертогах, или в богатстве, или в чинах, или в пустынях, или в
науках, или в здоровье, или в красоте?