Неточные совпадения
Иначе для чего бы
было это солнце, эти весны, зимы и для чего эти
страдания, рождения, смерти, злодейства, для чего все эти отдельные существа, очевидно, не имеющие для меня смысла и вместе с тем живущие во всю силу, так хранящие свою жизнь, существа, в которых так крепко завинчена жизнь.
Человек любит себя. Но если он любит в себе свое тело, то он ошибается, и от этой любви ему ничего не
будет, кроме
страданий. Любовь к себе только тогда хороша, когда человек любит в себе свою душу. Душа же одна и та же во всех людях. И потому, если человек любит свою душу, он
будет любить и души других людей.
Или хочешь, мы дадим тебе такую силу, что ты
будешь избавлять людей от болезней и
страданий, так, чтобы те, кого ты пожалеешь, не
будут умирать прежде времени?
«Соблазнам должно прийти в мир», — сказал Христос. Я думаю, что смысл этого изречения тот, что познание истины недостаточно для того, чтобы отвратить людей от зла и привлечь к добру. Для того, чтобы большинство людей узнало истину, им необходимо, благодаря грехам, соблазнам и суевериям,
быть доведенными до последней степени заблуждения и вытекающего из заблуждения
страдания.
Богатые люди так привыкли к греху служения телу, что не видят его и, полагая, что делают то, что должно для блага детей, с первых лет приучают их к объедению, роскоши, праздности, то
есть, развращая их, готовят для них тяжелые
страдания.
А между тем такие богатые, либеральные, гуманные люди, очень чувствительные к
страданиям не только людей, но и животных, не переставая пользуются таким трудом, стараются всё больше и больше богатеть, то
есть пользоваться всё больше и больше таким трудом, и, пользуясь им, остаются совершенно спокойными.
Было время, когда люди могли не понимать и действительно не понимали значения этого вопроса, но ряд страшных
страданий, среди которых живет теперь человечество, привел людей к сознанию необходимости на деле решения вопроса.
Не
будем медлить, чтобы
быть справедливыми, сострадательными. Не
будем ждать особенных
страданий других людей или наших. Жизнь коротка, и потому
будем торопиться радовать сердца наших спутников в этом коротком переезде. Поспешим
быть добрыми.
Отречение от животного блага ради духовного
есть последствие изменения сознания, то
есть человек, признававший себя прежде только животным, начинает признавать себя духовным существом. Если это изменение сознания совершилось, то то, что представлялось прежде лишением,
страданием, представляется уже не лишением и
страданием, а только естественным предпочтением лучшего худшему.
И причиной таких нелепостей и
страданий людских всегда
было одно: принятие на веру того, что даже малым детям не могло не представляться неразумным.
В начале жизни человек не знает этого и думает, что жизнь его в его теле. Но чем больше он живет, тем больше он узнает, что настоящая его жизнь — в духе, а не в теле. Вся жизнь человека в том, чтобы всё больше и больше узнавать это. Знание же дается нам легче и вернее всего
страданиями тела. Так что именно
страдания тела делают жизнь нашу такою, какою она должна
быть: духовною.
«Если бы человек и мог не бояться смерти и не думать о ней, — одних
страданий, ужасных, бесцельных, ничем не оправдываемых и никогда не отвратимых
страданий, которым он подвергается,
было бы достаточно для того, чтобы разрушить всякий разумный смысл, приписываемый жизни», — говорят люди.
Если бы люди действительно вполне понимали жизнь так, как они говорят, что понимают ее, то
есть только как телесное существование, то ни один от одного страха всех тех мучительных и ничем не объяснимых
страданий, которые он видит вокруг себя и которым он может подпасть всякую секунду, не остался бы жить на свете.
Человек, не сознающий благодетельности
страданий, еще не начинал жить разумной, то
есть истинной, жизнью.
Только когда он,
будучи человеком, спускается на степень животного, только тогда для него становятся страшны
страдания и смерть.
Страдания и смерть
есть только нарушение человеком закона своей жизни.
Если бы человек жил вполне духовной жизнью, для него не
было бы ни
страданий, ни смерти.
Для человека, живущего для души, разрушение тела
есть только освобождение,
страдания же — необходимые условия этого освобождения. Но каково же положение человека, полагающего свою жизнь в теле, когда он видит, что то одно, чем он живет, — его тело, разрушается, да еще и с
страданиями?!
Жизнь человека и благо его во все большем соединении души, отделенной телом от других душ и от бога, с тем, от чего она отделена. Соединение это делается тем, что душа, проявляясь любовью, всё больше и больше освобождается от тела. И потому, если человек понимает то, что в этом освобождении души от тела и жизнь и ее благо, то жизнь его, несмотря ни на какие бедствия,
страдания и болезни, не может
быть не чем иным, как только ненарушимым благом.
Жизнь человеческая, полная телесных
страданий, всякую секунду могущая
быть оборванной, жизнь эта для того, чтобы не
быть самой грубой насмешкой, должна иметь смысл, такой, при котором значение жизни не нарушалось бы ни ее
страданиями, ни ее продолжительностью или кратковременностью.
Разница между людьми, не понимающими своего назначения и не хотящими его исполнять, и понимающими его и желающими жить сообразно ему, в том, что жизнь не понимающих этого
есть неперестающее
страдание, жизнь же понимающих и исполняющих назначение — неперестающее, увеличивающееся благо.