Неточные совпадения
«Не знаю, зачем надо
слышать несколько раз в день те же
молитвы, но знаю, что это нужно.
Он старался, выдвинув как бы шоры своему вниманию, не видеть ничего, кроме блеска свечей у иконостаса, иконы и служащих; не
слышать ничего, кроме петых и произносимых слов
молитв, и не испытывать никакого другого чувства, кроме того самозабвения в сознании исполнения должного, которое он испытывал всегда, слушая и повторяя вперед столько раз слышанные
молитвы.
Он вспомнил
молитвы свои в первое время затвора, когда он молился о даровании ему чистоты, смирения и любви, и о том, как ему казалось тогда, что бог
услышал его
молитвы, он был чист и отрубил себе палец, и он поднял сморщенный сборками отрезок пальца и поцеловал его; ему казалось, что он и был смиренен тогда, когда он постоянно гадок был себе своей греховностью, и ему казалось, что он имел тогда и любовь, когда вспоминал, с каким умилением он встретил тогда старика, зашедшего к нему, пьяного солдата, требовавшего денег, и ее.
Бог
услышал молитвы моряков, и «Провидению, — говорит рапорт адмирала, — угодно было спасти нас от гибели». Вода пошла на прибыль, и фрегат встал, но в каком положении!
Со вздохом витязь вкруг себя // Взирает грустными очами. // «О поле, поле, кто тебя // Усеял мертвыми костями? // Чей борзый конь тебя топтал // В последний час кровавой битвы? // Кто на тебе со славой пал? // Чьи небо
слышало молитвы? // Зачем же, поле, смолкло ты // И поросло травой забвенья?.. // Времен от вечной темноты, // Быть может, нет и мне спасенья! // Быть может, на холме немом // Поставят тихий гроб Русланов, // И струны громкие Баянов // Не будут говорить о нем!»
Неточные совпадения
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил он, вздохнув, — но судья тут — един лишь Господь, ибо ему лишь известно все, всякий предел и всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как
услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно; хотя бы только воздохни о нем к Богу; даже хотя бы ты и не знал его вовсе, — тем доходнее твоя
молитва будет о нем.
— Толкуй, троеслов! Еще неизвестно, чья
молитва Богу угоднее. Я вот и одним словом молюсь, а моя
молитва доходит, а ты и тремя словами молишься, ан Бог-то тебя не
слышит, — и проч. и проч.
Мать моя была католичка. В первые годы моего детства в нашей семье польский язык господствовал, но наряду с ним я
слышал еще два: русский и малорусский. Первую
молитву я знал по — польски и по — славянски, с сильными искажениями на малорусский лад. Чистый русский язык я
слышал от сестер отца, но они приезжали к нам редко.
Сначала это было трудно, и я просто говорил
молитву за
молитвой, как бы только подготовляясь к чему-то (я уже
слышал, что в важных случаях нужно сказать десять «Отче наш» и десять «Богородиц»)…
—
Услышал господь
молитву мою, — вещал он. — Достигли слезы несчастного до утешителя всех. Теперь буду хотя знать, что жребий мой зависеть может от доброго или худого моего поведения. Доселе зависел он от своенравия женского. Одна мысль утешает, что без суда батожьем наказан не буду!