Человек знает, что если его не было прежде, и он появился из ничего и умер, то его, особенного его, никогда больше не будет и быть не может. Человек
познает то, что он не умрет, только тогда, когда он познает то, что он никогда не рожался и всегда был, есть и будет. Человек поверит в свое бессмертие только тогда, когда он поймет, что его жизнь не есть волна, а есть то вечное движение, которое в этой жизни проявляется только волною.
Вопросы: зачем? и за что?, возникающие в душе человека при испытывании или воображении страдания, показывают только то, что человек не
познал той деятельности, которая должна быть вызвана в нем страданием, и которая освобождает страдание от его мучительности. И действительно, для человека, признающего свою жизнь в животном существовании, не может быть этой, освобождающей страдание деятельности, и тем меньше, чем уже он понимает свою жизнь.
Неточные совпадения
Допустим невозможное, —
то, что всё, что желает
познать теперешняя наука о жизни, о чем утверждает (хотя и сама не веря в это), что всё это будет открыто: допустим, что всё открыто, всё ясно как день.
Вместо
того, чтобы изучать
тот закон, которому, для достижения своего блага, должна быть подчинена животная личность человека, и, только
познав этот закон, на основании его изучать все остальные явления мира, ложное познание направляет свои усилия на изучение только блага и существования животной личности человека, без всякого отношения к главному предмету знания, — подчинению этой животной личности человека закону разума, для достижения блага истинной жизни.
При предположении же о
том, что жизнь человека есть только его животное существование, и что благо, указываемое разумным сознанием, невозможно, и что закон разума есть только призрак, такое изучение делается не только праздным, но и губительным, закрывая от человека его единственный предмет познания и поддерживая его в
том заблуждении, что, исследуя отражение предмета, он может
познать и предмет.
Не себя мы можем
познавать из законов, управляющих животными, но животных мы
познаем только из
того закона, который знаем в себе. И
тем менее можем
познавать себя из законов своей жизни, перенесенных на явления вещества.
Не из познаний законов вещества, как это думают, мы можем
познавать закон организмов, и не из познания закона организмов мы можем
познавать себя, как разумное сознание, но наоборот. Прежде всего мы можем и нам нужно
познать самих себя, т. е.
тот закон разума, которому для нашего блага должна быть подчинена наша личность, и тогда только нам можно и нужно
познать и закон своей животной личности и подобных ей личностей, и, еще в большем отдалении от себя, законы вещества.
Человеку полезно изучать и материал и орудие своей работы. Чем лучше он
познает их,
тем лучше он будет в состоянии работать. Изучение этих включенных в его жизнь видов существования — своего животного и вещества, составляющего животное, показывает человеку, как бы в отражении, общий закон всего существующего — подчинение закону разума и
тем утверждает его в необходимости подчинения своего животного своему закону, но не может и не должен человек смешивать материал и орудие своей работы с самой своей работой.
Обыкновенно думают и говорят, что отречение от блага личности есть подвиг, достоинство человека. Отречение от блага личности — не достоинство, не подвиг, а неизбежное условие жизни человека. В
то же время, как человек сознает себя личностью, отделенной от всего мира, он
познает и другие личности отделенными от всего мира, и их связь между собою, и призрачность блага своей личности, и одну действительность блага только такого, которое могло бы удовлетворять его разумное сознание.
Но пусть попробует всякий человек хоть раз, в минуту недоброжелательности к людям, искренно, от души сказать себе: «мне всё равно, мне ничего не нужно», и только, хоть на время, ничего не желать для себя, и всякий человек этим простым внутренним опытом
познает, как тотчас же, по мере искренности его отречения, падет всякое недоброжелательство и каким потоком хлынет из его сердца запертое до
тех пор благоволение ко всем людям.
Но жалеть о
том, что я не могу
познать теперь
того, что именно было до моей жизни и что будет после моей смерти, — это всё равно, что жалеть о
том, что я не могу видеть
того, что за пределами моего зрения. Ведь если бы я видел
то, что за пределами моего зрения, я бы не видал
того, что в его пределах. А мне ведь, для блага моего животного, мне нужнее всего видеть
то, что вокруг меня.
Ведь
то же и с разумом, посредством которого я
познаю. Если бы я мог видеть
то, что за пределами моего разума, я бы не видал
того, что в пределах его. А для блага моей истинной жизни мне нужнее всего знать
то, чему я должен подчинить здесь и теперь свою животную личность для
того, чтобы достигнуть блага жизни. И разум открывает мне это, открывает мне в этой жизни
тот единый путь, на котором я не вижу прекращение своего блага.
Но что же, кроме
того, чтобы убегать и отбиваться от волков, должен делать человек, разрываемый ими? —
То, что свойственно делать человеку, как разумному существу: сознавать
тот грех, который произвел страдание, каяться в нем и
познавать истину.
Всякое мое понятие о внешней жизни основано на сознании моего стремления к благу. И потому, только
познав, в чем мое благо и моя жизнь, я буду в состоянии
познать и
то, что есть благо и жизнь других существ. Благо же и жизнь других существ, не
познав свою, я никак не могу знать.
Это
тем более странно, что всё человечество, в лице мудрейших представителей своих, начиная с греческого изречения, гласившего: «
познай самого себя», говорило и продолжает говорить совершенно обратное.
И путь, которым приобретается это благо, до такой степени ясен, убедителен и несомненен, что раз человек понял его и потому
познал то, в чем зло и в чем благо его жизни, он уже никак не может сознательно делать то, в чем он видит зло своей жизни, и не делать того, в чем он видит истинное благо ее, точно так же, как вода не может не течь книзу или растение не стремиться к свету.
Неточные совпадения
Претерпеть Бородавкина для
того, чтоб
познать пользу употребления некоторых злаков; претерпеть Урус-Кугуш-Кильдибаева для
того, чтобы ознакомиться с настоящею отвагою, — как хотите, а такой удел не может быть назван ни истинно нормальным, ни особенно лестным, хотя, с другой стороны, и нельзя отрицать, что некоторые злаки действительно полезны, да и отвага, употребленная в свое время и в своем месте, тоже не вредит.
Чем далее лилась песня,
тем ниже понуривались головы головотяпов. «Были между ними, — говорит летописец, — старики седые и плакали горько, что сладкую волю свою прогуляли; были и молодые, кои
той воли едва отведали, но и
те тоже плакали. Тут только
познали все, какова такова прекрасная воля есть». Когда же раздались заключительные стихи песни:
Марина потеряла милости барыни за
то, что
познала «любовь и ее тревоги» в лице Никиты, потом Петра, потом Терентья и так далее и так далее.
Нехлюдов в это лето у тетушек переживал
то восторженное состояние, когда в первый раз юноша не по чужим указаниям, а сам по себе
познает всю красоту и важность жизни и всю значительность дела, предоставленного в ней человеку, видит возможность бесконечного совершенствования и своего и всего мира и отдается этому совершенствованию не только с надеждой, но и с полной уверенностью достижения всего
того совершенства, которое он воображает себе.
И он усвоил себе все
те обычные софизмы о
том, что отдельный разум человека не может
познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с
тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни.