Неточные совпадения
В большем и большем уяснении этого несомненного, ненарушимого борьбою, страданиями и смертью блага человека и состоит всё
движение вперед
человечества с тех пор, как мы знаем его жизнь.
Книжники же, и не подозревая в фарисейских учениях тех разумных основ, на которых они возникли, прямо отрицают всякие учения о будущей жизни и смело утверждают, что все эти учения не имеют никакого основания, а суть только остатки грубых обычаев невежества, и что
движение вперед
человечества состоит в том, чтобы не задавать себе никаких вопросов о жизни, выходящих за пределы животного существования человека.
Но мало того: допустив только возможность замены стремления к своему благу стремлением к благу других существ, человек не может не видеть и того, что это-то самое постепенное, большее и большее отречение его личности и перенесение цели деятельности из себя в другие существа и есть всё
движение вперед
человечества и тех живых существ, которые ближе к человеку.
Из всех женщин, которые должны бы быть помощницами в
движении человечества к истине и благу, он во имя своего удовольствия делает не помощниц, но врагов.
Только выражение воли Божества, независящее от времени, может относиться к целому ряду событий, имеющему совершиться через несколько лет или столетий, и только Божество, ничем не вызванное, может определить, по одной своей воле, направление
движения человечества; человек же действует во времени и сам участвует в событии.
Неточные совпадения
И очень наивна та философия истории, которая верит, что можно предотвратить
движение по этому пути мировой империалистической борьбы, которая хочет видеть в нем не трагическую судьбу всего
человечества, а лишь злую волю тех или иных классов, тех или иных правительств.
Он не верил в детерминированный прогресс
человечества, в неотвержимое восходящее
движение обществ к лучшему, совершенному, счастливому состоянию.
Идея прогресса, развития
человечества,
движения его к какой-то высшей цели была чужда античному миру: это не языческая идея.
Наслаждался внутреннею тишиною, внешних врагов не имея, доведя общество до высшего блаженства гражданского сожития, — неужели толико чужды будем ощущению
человечества, чужды
движениям жалости, чужды нежности благородных сердец, любви чужды братния и оставим в глазах наших на всегдашнюю нам укоризну, на поношение дальнейшего потомства треть целую общников наших, сограждан нам равных, братий возлюбленных в естестве, в тяжких узах рабства и неволи?
— Я, как анархист, отчасти понимаю тебя, — сказал задумчиво Лихонин. Он как будто бы слушал и не слушал репортера. Какая-то мысль тяжело, в первый раз, рождалась у него в уме. — Но одного не постигаю. Если уж так тебе осмердело
человечество, то как ты терпишь, да еще так долго, вот это все, — Лихонин обвел стол круглым
движением руки, — самое подлое, что могло придумать
человечество?