Неточные совпадения
Во время остановки, перед вечером второго дня на
большой станции нервный господин этот сходил за горячей водой и заварил себе чай. Господин же с аккуратными новыми вещами, адвокат, как я узнал впоследствии, с своей соседкой, курящей дамой в полумужском пальто, пошли
пить чай на станцию.
Но вот товарищ брата, студент, весельчак, так называемый добрый малый, т. е. самый
большой негодяй, выучивший нас и
пить и в карты играть, уговорил после попойки ехать туда.
В один вечер, после того как мы ездили в лодке и ночью, при лунном свете, ворочались домой, и я сидел рядом с ней и любовался ее стройной фигурой, обтянутой джерси, и ее локонами, я вдруг решил, что это она. Мне показалось в этот вечер, что она понимает всё, всё, чтò я чувствую и думаю, а что чувствую я и думаю самые возвышенные вещи. В сущности же
было только то, что джерси
было ей особенно к лицу, также и локоны, и что после проведенного в близости с нею дня захотелось еще
большей близости.
Оказалось, что это
было больше ничего, как мужчина декольте в женском платье, и собака, засунутая в моржовую кожу и плавающая в ванне с водой.
И я подумал, что мы поссорились и помирились, и что
больше этого уже не
будет.
А между тем возьмут, отменят внешнюю форму рабства, устроят так, что нельзя
больше совершать купчих на рабов, и воображают и себя уверяют, что рабства уже нет, и не видят и не хотят видеть того, что рабство продолжает
быть, потому что люди точно так же любят и считают хорошим и справедливым пользоваться трудами других.
Освобождают женщину на курсах и в палатах, а смотрят на нее как на предмет наслаждения. Научите ее, как она научена у нас, смотреть так на самую себя, и она всегда останется низшим существом. Или она
будет с помощью мерзавцев-докторов предупреждать зарождение плода, т. е.
будет вполне проститутка, спустившаяся не на ступень животного, но на ступень вещи, или она
будет то, что она
есть в
большей части случаев, — больной душевно, истеричной, несчастной, какие они и
есть, без возможности духовного развития.
Гимназии и курсы не могут изменить этого. Изменить это может только перемена взгляда мужчин на женщин и женщин самих на себя. Переменится это только тогда, когда женщина
будет считать высшим положением положение девственницы, а не так, как теперь, высшее состояние человека — стыдом, позором. Пока же этого нет, идеал всякой девушки, какое бы ни
было ее образование,
будет всё-таки тот, чтобы привлечь к себе как можно
больше мужчин, как можно
больше самцов, с тем чтобы иметь возможность выбора.
Так что присутствие детей не только не улучшало нашей жизни, но отравляло ее. Кроме того, дети — это
был для нас новый повод к раздору. С тех пор, как
были дети и чем
больше они росли, тем чаще именно сами дети
были и средством и предметом раздора. Не только предметом раздора, но дети
были орудием борьбы; мы как будто дрались друг с другом детьми.
Я дрался
больше Васей, старшим, а она Лизой. Кроме того, когда дети стали подрастать, и определились их характеры, сделалось то, что они стали союзниками, которых мы привлекли каждый на свою сторону. Они страшно страдали от этого, бедняжки, но нам, в нашей постоянной войне, не до того
было, чтобы думать о них. Девочка
была моя сторонница, мальчик же старший, похожий на нее, ее любимец, часто
был ненавистен мне.
Мы оба чувствовали, что чем
больше мы заняты, тем злее мы можем
быть друг к другу.
Мучался я особенно том, что я видел несомненно, что ко мне у ней не
было другого чувства, кроме постоянного раздражения, только изредка прерываемого привычной чувственностью, а что этот человек, и по своей внешней элегантности и новизне и, главное, по несомненному
большому таланту к музыке, по сближению, возникающему из совместной игры, по влиянию, производимому на впечатлительные натуры музыкой, особенно скрипкой, что этот человек должен
был не то что нравиться, а несомненно без малейшего колебания должен
был победить, смять, перекрутить ее, свить из нее веревку, сделать из нее всё, что захочет.
Я сделал вид, что одобряю всё, и опять по тому странному чувству, которое заставляло меня обращаться с ним с тем
большей лаской, чем мучительнее мне
было его присутствие, я сказал ему, что полагаюсь на его вкус и ей советую то же.
Зная, что я должен
был через два дня ехать на съезд, Трухачевский, прощаясь, сказал, что он надеется в свой другой приезд повторить еще удовольствие нынешнего вечера. Из этого я мог заключить, что он не считал возможным бывать у меня без меня, и это
было мне приятно. Оказывалось, что так как я не вернусь до его отъезда, то мы с ним
больше не увидимся.
На середине дороги сверх того случилось событие, задержавшее меня в дороге и еще
больше развлекшее меня: тарантас сломался, и надо
было чинить его.
Поломка эта имела
большое значение тем, что она сделала то, что я приехал в Москву не в пять часов, как я рассчитывал, а в двенадцать часов и домой — в первом часу, так как я не попал на курьерский, а должен
был уже ехать на пассажирском.
Тогда, по крайней мере, не
будешь больше колебаться, сомневаться.
— Ну, я очень рад был, что встретил Вронского. Мне очень легко и просто было с ним. Понимаешь, теперь я постараюсь никогда не видаться с ним, но чтоб эта неловкость была кончена, — сказал он и, вспомнив, что он, стараясь никогда не видаться, тотчас же поехал к Анне, он покраснел. — Вот мы говорим, что народ пьет; не знаю, кто
больше пьет, народ или наше сословие; народ хоть в праздник, но…
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и
большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)
Больше ничего нет?
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме
есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком
большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Хлестаков. Вы, как я вижу, не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак не могу
быть равнодушен. Как вы? Какие вам
больше нравятся — брюнетки или блондинки?
Осип. Любит он, по рассмотрению, что как придется.
Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб
было хорошее.