Неточные совпадения
«Этот протоиереев сын сейчас станет мне «
ты» говорить», подумал Нехлюдов и, выразив на своем лице такую печаль, которая была бы естественна только, если бы он сейчас узнал о смерти всех родных, отошел
от него и приблизился к группе, образовавшейся около бритого высокого, представительного господина, что-то оживленно рассказывавшего.
— Вот
тебе раз! — проговорила она и, быстрым движением вырвав свою руку, побежала прочь
от него.
— Уйди
от меня. Я каторжная, а
ты князь, и нечего
тебе тут быть, — вскрикнула она, вся преображенная гневом, вырывая у него руку. —
Ты мной хочешь спастись, — продолжала она, торопясь высказать всё, что поднялось в ее душе. —
Ты мной в этой жизни услаждался, мной же хочешь и на том свете спастись! Противен
ты мне, и очки твои, и жирная, поганая вся рожа твоя. Уйди, уйди
ты! — закричала она, энергическим движением вскочив на ноги.
На другой день после посещения Масленникова Нехлюдов получил
от него на толстой глянцовитой с гербом и печатями бумаге письмо великолепным твердым почерком о том, что он написал о переводе Масловой в больницу врачу, и что, по всей вероятности, желание его будет исполнено. Было подписано: «любящий
тебя старший товарищ», и под подписью «Масленников» был сделан удивительно искусный, большой и твердый росчерк.
— Не знаю, успею ли, — отвечал Нехлюдов, думая только о том, как бы ему отделаться
от товарища, не оскорбив его. —
Ты зачем же здесь? — спросил он.
— Как раз
от Aline. Вот
ты и Кизеветера услышишь.
— А я
тебе говорю, что интересно. И
ты непременно приезжай. Ну, говори, еще что
тебе от меня нужно? Videz votre sac. [Выкладывай всё.]
— Оно не подтвердило, потому что не входило и не может входить в рассмотрение самого дела, — сказал Селенин, щуря глаза. —
Ты, верно, у тетушки остановился, — прибавил он, очевидно желая переменить разговор. — Я вчера узнал
от нее, что
ты здесь. Графиня приглашала меня вместе с
тобой присутствовать на собрании приезжего проповедника, — улыбаясь губами, сказал Селенин.
— Уж позволь мне знать лучше
тебя, — продолжала тетка. — Видите ли, — продолжала она, обращаясь к Нехлюдову, — всё вышло оттого, что одна личность просила меня приберечь на время его бумаги, а я, не имея квартиры, отнесла ей. А у ней в ту же ночь сделали обыск и взяли и бумаги и ее и вот держали до сих пор, требовали, чтоб она сказала,
от кого получила.
— Всё
от него зависит. Ведь всё равно у него же спросят. А может, он сам
тебя удовлетворит.
— Отвратительна животность зверя в человеке, — думал он, — но когда она в чистом виде,
ты с высоты своей духовной жизни видишь и презираешь ее, пал ли или устоял,
ты остаешься тем, чем был; но когда это же животное скрывается под мнимо-эстетической, поэтической оболочкой и требует перед собой преклонения, тогда, обоготворяя животное,
ты весь уходишь в него, не различая уже хорошего
от дурного.
— Снести в мертвецкую, — сказал околоточный. — А
ты тогда приходи в канцелярию, — распишешься, — прибавил он конвойному, который всё время не отставал
от арестанта.
— А я, братец
ты мой,
от живота валяюсь да блюю.
«Ты бо изначала создал еси мужеский пол и женский, — читал священник вслед за переменой колец, — и
от Тебе сочетавается мужу жена, в помощь и в восприятие рода человеча. Сам убо, Господи Боже наш, пославый истину на наследие Твое и обетование Твое, на рабы Твоя отцы наша, в коемждо роде и роде, избранныя Твоя: призри на раба Твоего Константина и на рабу Твою Екатерину и утверди обручение их в вере, и единомыслии, и истине, и любви»….
— Да как же в самом деле: три дни
от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает чего не передумал в эти дни!
Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О
ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая
от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это
от судьи триста; это
от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Купцы. Да уж куда милость твоя ни запроводит его, все будет хорошо, лишь бы, то есть,
от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью: кланяемся
тебе сахарцом и кузовком вина.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же
ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя
от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!