Неточные совпадения
— Да уж одно бы что, хуже
не будет, —
сказала Маслова, тряхнув головой.
— Известно, одно, а
не два, —
сказал старший надзиратель с начальственной уверенностью в собственном остроумии. — За мной, марш!
Потом хозяйка вызвала Маслову и
сказала, что это писатель, у которого денег очень много и который ничего
не пожалеет, если она ему понравится.
— Так я ей
скажу подождать,—и Аграфена Петровна, захватив лежавшую
не на месте щеточку для сметания со стола и переложив ее на другое место, выплыла из столовой.
«Впрочем,
не получив ответа от Марьи Васильевны (жены предводителя),
не покончив совершено с тем, я и
не могу ничего предпринять»,
сказал он себе.
— Я и
не думал отвертываться, — строго и уныло
сказал Нехлюдов.
— Удивительно, как
не совестно, —
сказал член и сердито сел, доставая папиросы.
Она просила дать ей вперед, но он
сказал, что
не отступит от своего.
Жена
сказала, что если так, то и обеда
не будет, чтобы он и
не ждал обеда дома.
— И прекрасно, —
сказал товарищ прокурора, но он вовсе
не находил этого прекрасным: он
не спал всю ночь.
— Я
сказал, что
не могу, —
сказал товарищ прокурора, — зa отсутствием свидетелей, так и заявлю суду.
—
Не могу, —
сказал товарищ прокурора и, так же махая рукой, пробежал в свой кабинет.
Бочковой было 43 года, звание — коломенская мещанка, занятие — коридорная в той же гостинице «Мавритания». Под судом и следствием
не была, копию с обвинительного акта получила. Ответы свои выговаривала Бочкова чрезвычайно смело и с такими интонациями, точно она к каждому ответу приговаривала: «да, Евфимия, и Бочкова, копию получила, и горжусь этим, и смеяться никому
не позволю». Бочкова,
не дожидаясь того, чтобы ей
сказали сесть, тотчас же села, как только кончились вопросы.
— Вы после
скажете, —
сказал опять так же мягко и твердо председатель. — Так вы
не признаете себя виновной?
— Вы
не признаете себя виновной в похищении 2500 рублей денег? —
сказал председатель.
— В этом признаю. Только я думала, как мне
сказали, что они сонные, что от них ничего
не будет.
Не думала и
не хотела. Перед Богом говорю —
не хотела, —
сказала она.
— Итак, вы
не признаете себя виновной в похищении денег и перстня купца Смелькова, —
сказал председатель. — Но признаете, что дали порошки?
— Я желал бы предложить вопрос: была ли подсудимая знакома с Симоном Картинкиным прежде? —
сказал товарищ прокурора,
не глядя на Маслову.
исключительно Маслову, а
не других девушек, — зажмурившись, но с легкой мефистофельской, хитрой улыбкой
сказал товарищ прокурора.
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже смелее глядя на одного председателя, — отдала хозяйке деньги и легла спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой купец опять приехал». Я
не хотела выходить, но мадам велела. Тут он, — она опять с явным ужасом выговорила это слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли. Хозяйка ему
не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И
сказал, где деньги и сколько взять. Я и поехала.
— Приехала и сделала всё, как он велел: пошла в номер.
Не одна пошла в номер, а позвала и Симона Михайловича и ее, —
сказала она, указывая на Бочкову.
— Он всё
не отпускал меня, — помолчав,
сказала она.
— А как мы приехали с ним в номер, я хотела уходить, а он ударил меня по голове и гребень сломал. Я рассердилась, хотела уехать. Он взял перстень с пальца и подарил мне, чтобы я
не уезжала, —
сказала она.
— Я больше ничего
не имею, —
сказал прокурор председателю и, неестественно приподняв плечи, стал быстро записывать в конспект своей речи признание самой подсудимой, что она заходила с Симоном в пустой номер.
— Вы
не имеете еще ничего
сказать?
— Я и
не знал, что тут канавка, —
сказал он, также улыбаясь и
не выпуская ее руки.
Нехлюдов чувствовал, что она видела его,
не оглядываясь. Он видел это, когда близко мимо нее проходил в алтарь. Ему нечего было
сказать ей, но он придумал и
сказал, проходя мимо нее...
«Экий я дурак, —
сказал себе Нехлюдов, — что же я
не удержал ее?»
— То-то ты так вдруг полюбил тетушек, —
сказал ему Шенбок, увидав Катюшу, — что неделю живешь у них. Это и я на твоем месте
не уехал бы. Прелесть!
— Купец был уже в экстазе, — слегка улыбаясь, говорила Китаева, — и у нас продолжал пить и угощать девушек; но так как у него
не достало денег, то он послал к себе в номер эту самую Любашу, к которой он получил предилекция, —
сказала она, взглянув на подсудимую.
— Я бы просил прочесть эти исследования, — строго
сказал товарищ прокурора,
не глядя на председателя, слегка бочком приподнявшись и давая чувствовать тоном голоса, что требование этого чтения составляет его право, и он от этого права
не отступится, и отказ будет поводом кассации.
Казалось, всё было сказано. Но председатель никак
не мог расстаться с своим правом говорить — так ему приятно было слушать внушительные интонации своего голоса — и нашел нужным еще
сказать несколько слов о важности того права, которое дано присяжным, и о том, как они должны с вниманием и осторожностью пользоваться этим правом и
не злоупотреблять им, о том, что они принимали присягу, что они — совесть общества, и что тайна совещательной комнаты должна быть священна, и т. д., и т. д.
— Девчонка
не виновата, запуталась, —
сказал добродушный купец, — надо снисхождение дать.
— Вот это и обсудим, —
сказал старшина. — Мы
не должны поддаваться нашим личным впечатлениям.
— Главное дело в том, что прислуга
не могла знать о деньгах, если бы Маслова
не была с ними согласна, —
сказал приказчик еврейского типа.
— Да что же, ведь этого мало, что вы
не поверили бы, —
сказал приказчик.
Старшина думал, что он
не понимает, и объяснил ему, что по всему несомненно, что Картинкин и Бочкова виновны, но артельщик отвечал, что он понимает, но что всё лучше пожалеть. «Мы сами
не святые», —
сказал он и так и остался при своем мнении.
— Позвольте, —
сказал он, — вы говорите, что она украла потому, что у ней ключ был. Да разве
не могли коридорные после нее отпереть чемодан подобранным ключом?
Когда же зашла речь об ее участии в отравлении, то горячий заступник ее, купец,
сказал, что надо признать ее невиновной, так как ей
не зa чем было отравлять его.
— Она и опиумом могла лишить жизни, —
сказал полковник, любивший вдаваться в отступления, и начал при этом случае рассказывать о том, что у его шурина жена отравилась опиумом и умерла бы, если бы
не близость доктора и принятые во время меры. Полковник рассказывал так внушительно, самоуверенно и с таким достоинством, что ни у кого
не достало духа перебить его. Только приказчик, заразившись примером, решился перебить его, чтобы рассказать свою историю.
Все согласились. Только артельщик настаивал на том, чтобы
сказать: «нет,
не виновна».
То, а
не другое решение принято было
не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго свое резюме, в этот раз упустил
сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут
сказать: «да—виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены своего шурина; в-третьих, потому, что Нехлюдов был так взволнован, что
не заметил упущения оговорки об отсутствии намерения лишить жизни и думал, что оговорка: «без умысла ограбления» уничтожает обвинение; в-четвертых, потому, что Петр Герасимович
не был в комнате, он выходил в то время, как старшина перечел вопросы и ответы, и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем решением, при котором всё скорей кончается.
— Посмотрите, какую они нелепость вынесли, —
сказал он члену налево. — Ведь это каторжные работы, а она
не виновата.
— Ну, как
не виновата, —
сказал строгий член.
— Да как же, —
сказал он. — Мы
не поставили в ответе: «виновна, но без намерения лишить жизни». Мне сейчас секретарь говорил, — прокурор подводит ее под 15 лет каторги.
— Я никак
не думал, —
сказал Нехлюдов.
— Прежде всего я буду вас просить, —
сказал Нехлюдов, — о том, чтобы никто
не знал, что я принимаю участие в этом деле.
— Да, да, —
сказал он, доставая папироску, и таким тоном, который явно говорил, что ему
не хотелось бы итти.
— Что же? Вы
не можете
сказать что?
—
Не могу теперь. Позвольте
не говорить. Случилось то, чтò я еще
не успел вполне обдумать, —
сказал он и покраснел еще более.