Офицер требовал, чтобы были надеты наручни на общественника, шедшего в ссылку и во всю дорогу несшего на руках девочку, оставленную ему умершей в Томске от тифа женою. Отговорки арестанта, что ему нельзя в наручнях нести ребенка, раздражили бывшего
не в духе офицера, и он избил непокорившегося сразу арестанта. [Факт, описанный в книге Д. А. Линева: «По этапу».]
Неточные совпадения
— Она и опиумом могла лишить жизни, — сказал полковник, любивший вдаваться
в отступления, и начал при этом случае рассказывать о том, что у его шурина жена отравилась опиумом и умерла бы, если бы
не близость доктора и принятые во время меры. Полковник рассказывал так внушительно, самоуверенно и с таким достоинством, что ни у кого
не достало
духа перебить его. Только приказчик, заразившись примером, решился перебить его, чтобы рассказать свою историю.
И никому из присутствующих, начиная с священника и смотрителя и кончая Масловой,
не приходило
в голову, что тот самый Иисус, имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял священник, всякими странными словами восхваляя его, запретил именно всё то, что делалось здесь; запретил
не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям называть учителями других людей, запретил молитвы
в храмах, а велел молиться каждому
в уединении, запретил самые храмы, сказав, что пришел разрушить их, и что молиться надо
не в храмах, а
в духе и истине; главное же, запретил
не только судить людей и держать их
в заточении, мучать, позорить, казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми, сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу.
— Беспременно скажи про нас, — говорила ей старуха Меньшова,
в то время как Маслова оправляла косынку перед зepкалом с облезшей наполовину ртутью, —
не мы зажгли, а он сам, злодей, и работник видел; он души
не убьет. Ты скажи ему, чтобы он Митрия вызвал. Митрий всё ему выложит, как на ладонке; а то что ж это, заперли
в зàмок, а мы и
духом не слыхали, а он, злодей, царствует с чужой женой,
в кабаке сидит.
Красное лицо этого офицера, его
духи, перстень и
в особенности неприятный смех были очень противны Нехлюдову, но он и нынче, как и во всё время своего путешествия, находился
в том серьезном и внимательном расположении
духа,
в котором он
не позволял себе легкомысленно и презрительно обращаться с каким бы то ни было человеком и считал необходимым с каждым человеком говорить «во-всю», как он сам с собой определял это отношение.
— Оттого и разные веры, что людям верят, а себе
не верят. И я людям верил и блудил, как
в тайге; так заплутался, что
не чаял выбраться. И староверы, и нововеры, и субботники, и хлысты, и поповцы, и беспоповцы, и австрияки, и молокане, и скопцы. Всякая вера себя одна восхваляет. Вот все и расползлись, как кутята [Кутята — щенки.] слепые. Вер много, а
дух один. И
в тебе, и во мне, и
в нем. Значит, верь всяк своему
духу, и вот будут все соединены. Будь всяк сам себе, и все будут заедино.
Неточные совпадения
Скотинин. Смотри ж,
не отпирайся, чтоб я
в сердцах с одного разу
не вышиб из тебя
духу. Тут уж руки
не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри,
не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой
не принять.
Но так как он все-таки был сыном XVIII века, то
в болтовне его нередко прорывался
дух исследования, который мог бы дать очень горькие плоды, если б он
не был
в значительной степени смягчен
духом легкомыслия.
3. По положении начинки и удобрении оной должным числом масла и яиц, класть пирог
в печь и содержать
в вольном
духе, доколе
не зарумянится.
Все
в ней было полно какого-то скромного и
в то же время
не безрасчетного изящества, начиная от
духов violettes de Parmes, [Пармские фиалки (франц.).] которым опрыскан был ее платок, и кончая щегольскою перчаткой, обтягивавшей ее маленькую, аристократическую ручку.
Но он упустил из виду, во-первых, что народы даже самые зрелые
не могут благоденствовать слишком продолжительное время,
не рискуя впасть
в грубый материализм, и, во-вторых, что, собственно,
в Глупове благодаря вывезенному из Парижа
духу вольномыслия благоденствие
в значительной степени осложнялось озорством.