Неточные совпадения
И вот в это-то время, особенно бедственное для Масловой, так
как не попадался
ни один покровитель, Маслову разыскала сыщица, поставляющая девушек для дома терпимости.
Да и не за чем было, так
как не было уже
ни той силы убеждения,
ни той решимости,
ни того тщеславия и желания удивить, которые были в молодости.
«И извозчики знают о моих отношениях к Корчагиным», подумал Нехлюдов, и нерешенный вопрос, занимавший его постоянно в последнее время: следует или не следует жениться на Корчагиной, стал перед ним, и он,
как в большинстве вопросов, представлявшихся ему в это время, никак,
ни в ту
ни в другую сторону, не мог решить его.
— Не виновата я
ни в чем, — бойко и твердо заговорила обвиняемая. — Я и в номер не входила… А
как эта паскуда вошла, так она и сделала дело.
—
Ни в чем не виновата, — быстро заговорила она, —
как сначала говорила, так и теперь говорю: не брала, не брала и не брала, ничего я не брала, а перстень он мне сам дал…
Дороги до церкви не было
ни на колесах
ни на санях, и потому Нехлюдов, распоряжавшийся
как дома у тетушек, велел оседлать себе верхового, так называемого «братцева» жеребца и, вместо того чтобы лечь спать, оделся в блестящий мундир с обтянутыми рейтузами, надел сверху шинель и поехал на разъевшемся, отяжелевшем и не перестававшем ржать старом жеребце, в темноте, по лужам и снегу, к церкви.
Они вышли с Матреной Павловной на паперть и остановились, подавая нищим. Нищий, с красной, зажившей болячкой вместо носа, подошел к Катюше. Она достала из платка что-то, подала ему и потом приблизилась к нему и, не выражая
ни малейшего отвращения, напротив, так же радостно сияя глазами, три раза поцеловалась. И в то время,
как она целовалась с нищим, глаза ее встретились с взглядом Нехлюдова.
Как будто она спрашивала: хорошо ли, так ли она делает?
Евфимья Бочкова повторяла то, что она ничего не знала и
ни в чем не участвовала, и упорно указывала,
как на виновницу всего, на Маслову. Симон только повторил несколько раз...
По всему тому, что происходило на судебном следствии, и по тому,
как знал Нехлюдов Маслову, он был убежден, что она не виновна
ни в похищении
ни в отравлении, и сначала был и уверен, что все признают это; но когда он увидал, что вследствие неловкой защиты купца, очевидно основанной на том, что Маслова физически нравилась ему, чего он и не скрывал, и вследствие отпора на этом именно основании старшины и, главное, вследствие усталости всех решение стало склоняться к обвинению, он хотел возражать, но ему страшно было говорить за Маслову, — ему казалось, что все сейчас узнают его отношения к ней.
—
Ни в
каком случае, — отвечал он решительно. — И так газеты говорят, что присяжные оправдывают преступников; что же заговорят, когда суд оправдает. Я не согласен
ни в
каком случае.
— Вознаграждение, расходы по этому делу я беру на себя,
какие бы они
ни были, — сказал он, краснея.
— Не правда ли? — обратилась Мисси к Нехлюдову, вызывая его на подтверждение своего мнения о том, что
ни в чем так не виден характер людей,
как в игре. Она видела на его лице то сосредоточенное и,
как ей казалось, осудительное выражение, которого она боялась в нем, и хотела узнать, чем оно вызвано.
Слушая то Софью Васильевну, то Колосова, Нехлюдов видел, во-первых, что
ни Софье Васильевне
ни Колосову нет никакого дела
ни до драмы
ни друг до друга, а что если они говорят, то только для удовлетворения физиологической потребности после еды пошевелить мускулами языка и горла; во-вторых, то, что Колосов, выпив водки, вина, ликера, был немного пьян, не так пьян,
как бывают пьяны редко пьющие мужики, но так,
как бывают пьяны люди, сделавшие себе из вина привычку.
Широкогрудый, мускулистый красавец Филипп слегка поклонился,
как бы извиняясь, и, слегка ступая по ковру своими сильными, с выдающимися икрами ногами, покорно и молча перешел к другому окну и, старательно взглядывая на княгиню, стал так расправлять гардину, чтобы
ни один луч не смел падать на нее.
Но такого человека, который бы пожалел его, не нашлось
ни одного во всё то время, когда он,
как зверок, жил в городе свои года ученья и, обстриженный под гребенку, чтоб не разводить вшей, бегал мастерам за покупкой; напротив, всё, что он слышал от мастеров и товарищей с тех пор,
как он живет в городе, было то, что молодец тот, кто обманет, кто выпьет, кто обругает, кто прибьет, развратничает.
Еще не успели за ним затворить дверь,
как опять раздались всё те же бойкие, веселые звуки, так не шедшие
ни к месту, в котором они производились,
ни к лицу жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск, посмотрел его и сказал, что по пропуску в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
И
ни для кого ничего не было другого на свете,
как только удовольствие, именно это удовольствие.
Он испытывал к ней теперь чувство такое,
какого он никогда не испытывал прежде
ни к ней
ни к кому-либо другому, в котором не было ничего личного: он ничего не желал себе от нее, а желал только того, чтобы она перестала быть такою,
какою она была теперь, чтобы она пробудилась и стала такою,
какою она была прежде.
Люди, судьбою и своими грехами-ошибками наставленные в известное положение,
как бы оно
ни было неправильно, составляют себе такой взгляд на жизнь вообще, при котором их положение представляется им хорошим и уважительным.
—
Как бы жестока ты
ни говорила, ты не можешь сказать того, что я чувствую, — весь дрожа, тихо сказал Нехлюдов, — не можешь себе представить, до
какой степени я чувствую свою вину перед тобою!..
Нехлюдову вспомнилось всё это и больше всего счастливое чувство сознания своего здоровья, силы и беззаботности. Легкие, напруживая полушубок, дышат морозным воздухом, на лицо сыплется с задетых дугой веток снег, телу тепло, лицу свежо, и на душе
ни забот,
ни упреков,
ни страхов,
ни желаний.
Как было хорошо! А теперь? Боже мой,
как всё это было мучительно и трудно!..
Она смеялась над ним и ласкала его,
как свое прирученное животное. Нехлюдов в прошлую зиму был один раз у них, но ему так неинтересна показалась эта чета, что
ни разу после он не был.
— Не знаю, либерал ли я или что другое, — улыбаясь, сказал Нехлюдов, всегда удивлявшийся на то, что все его причисляли к какой-то партии и называли либералом только потому, что он, судя человека, говорил, что надо прежде выслушать его, что перед судом все люди равны, что не надо мучать и бить людей вообще, а в особенности таких, которые не осуждены. — Не знаю, либерал ли я или нет, но только знаю, что теперешние суды,
как они
ни дурны, всё-таки лучше прежних.
Только что смотритель кончил,
как из толпы выдвинулся маленький человечек, тоже в арестантском халате, начал, странно кривя ртом, говорить о том, что их здесь мучают
ни за что.
Доводы управляющего о том,
как при передаче земли крестьянам
ни за что пропадет весь инвентарь, который нельзя будет продать за одну четверть того, что он стоит,
как крестьяне испортят землю, вообще
как много Нехлюдов потеряет при такой передаче, только подтверждали Нехлюдова в том, что он совершает хороший поступок, отдавая крестьянам землю и лишая себя большой части дохода.
Проходя мимо лавок мясных, рыбных и готового платья, он был поражен — точно в первый paз увидел это — сытостью того огромного количества таких чистых и жирных лавочников,
каких нет
ни одного человека в деревне.
Молодой доктор, весь пропитанный карболовой кислотой, вышел к Нехлюдову в коридор и строго спросил его, что ему нужно. Доктор этот делал всякие послабления арестантам и потому постоянно входил в неприятные столкновения с начальством тюрьмы и даже с старшим доктором. Опасаясь того, чтобы Нехлюдов не потребовал от него чего-нибудь незаконного, и, кроме того, желая показать, что он
ни для
каких лиц не делает исключений, он притворился сердитым.
Генерал не выразил никакого
ни удовольствия
ни неудовольствия при вопросе Нехлюдова, а, склонив голову на бок, зажмурился,
как бы обдумывая. Он, собственно, ничего не обдумывал и даже не интересовался вопросом Нехлюдова, очень хорошо зная, что он ответит ему по закону. Он просто умственно отдыхал,
ни о чем не думая.
Как он
ни старался, он никак не мог найти разумного объяснения этой должности.
— Да, она ничего для себя не хотела, а только была озабочена о вашей племяннице. Ее мучало, главное, то, что ее,
как она говорила,
ни за что взяли.
Противоречие, заключавшееся в занимаемой им должности, состояло в том, что назначение должности состояло в поддерживании и защите внешними средствами, не исключая и насилия, той церкви, которая по своему же определению установлена самим Богом и не может быть поколеблена
ни вратами ада
ни какими то бы
ни было человеческими усилиями.
Сам он в глубине души
ни во что не верил и находил такое состояние очень удобным и приятным, но боялся,
как бы народ не пришел в такое же состояние, и считал,
как он говорил, священной своей обязанностью спасать от этого народ.
Топоров всё так же снисходительно улыбался, очевидно находя милым то, что говорил Нехлюдов. Что бы
ни сказал Нехлюдов, Топоров всё нашел бы милым и односторонним с высоты того,
как он думал, широкого государственного положения, на котором он стоял.
— Если бы была задана психологическая задача:
как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми,
как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала
ни на кого отдельно.
«Один раз, —
как она, смеясь, рассказывала, — ко мне пристал на улице какой-то господин и
ни за что не хотел отстать, так я так потрясла его, что он испугался и убежал от меня».
С тех пор
как Катюша узнала ее, она видела, что где бы она
ни была, при
каких бы
ни было условиях, она никогда не думала о себе, а всегда была озабочена только тем,
как бы услужить, помочь кому-нибудь в большом или малом.
После двух месяцев похода по этапу происшедшая в ней перемена проявилась и в ее наружности. Она похудела, загорела,
как будто постарела; на висках и около рта обозначились морщинки, волосы она не распускала на лоб, а повязывала голову платком, и
ни в одежде,
ни в прическе,
ни в обращеньи не было уже прежних признаков кокетства. И эта происшедшая и происходившая в ней перемена не переставая вызывала в Нехлюдове особенно радостное чувство.
Красное лицо этого офицера, его духи, перстень и в особенности неприятный смех были очень противны Нехлюдову, но он и нынче,
как и во всё время своего путешествия, находился в том серьезном и внимательном расположении духа, в котором он не позволял себе легкомысленно и презрительно обращаться с
каким бы то
ни было человеком и считал необходимым с каждым человеком говорить «во-всю»,
как он сам с собой определял это отношение.
— С моей стороны вопрос решен окончательно. Я желал сделать то, что считаю должным, и, кроме того, облегчить ее положение, но
ни в
каком случае не желаю стеснять ее.
Всё это были
как будто нарочно выдуманные учреждения для произведения сгущенного до последней степени такого разврата и порока, которого нельзя было достигнуть
ни при
каких других условиях, с тем чтобы потом распространить в самых широких размерах эти сгущенные пороки и разврат среди всего народа.
— «
Какого, — говорят, — ты отца, матери?» — Нет, говорю, у меня
ни отца
ни матери окроме Бога и земли.
Если же он и говорил их, то он занимал такое важное, первенствующее положение, что
какую бы глупость он
ни сказал, ее принимали за умные речи.
Всё, что он обещал, было то, что он сообщит Масловой о том, что ей вышло помилование, и не задержит ее
ни одного часа,
как скоро получит предписание от своего начальства.