Неточные совпадения
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий
людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное
сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный
человек и выкажи
сознание неприличности этого молчания и желание найти что-нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый
человек этой армии, — чувство самозабвения, гордого
сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
По поверью, что чем меньше
людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех
людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая-то общая забота, смягченность сердца и
сознание чего-то великого, непостижимого, совершающегося в ту минуту.
Он испытывал теперь приятное чувство
сознания того, что всё то, что̀ составляет счастье
людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем-то…
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с
сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть
людей, и что у них еще есть двадцатитысячная, нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие.
Сознание того, что это так будет и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского
человека.
Первое было чувство потребности жертвы и страдания при
сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25-го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал не раздеваясь на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое было то неопределенное, исключительно-русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством
людей высшим благом мира.
Он боролся против
сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщении, убийстве и самопожертвовании разлетелся как прах при прикосновеньи первого
человека.
Князь Андрей собрал все свои силы, чтоб опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как
человек окунувшийся в воду, потерял
сознание.
Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, чтò делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого
человека до тех пор пока французы были в Москве, и — главное — неясное, но возникшее в душе каждого солдата
сознание того, что отношение силы изменилось теперь, и преимущество находится на нашей стороне.
Как и всегда бывает,
люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие,
сознание путаницы, двинулись куда-то назад.
Кутузов же, тот
человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный в истории пример самоотвержения и
сознания в настоящем будущего значения события, — Кутузов представляется им чем-то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12-м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
Радостное чувство свободы, — той полной, неотъемлемой, присущей
человеку свободы,
сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления.
После семи лет супружества Пьер чувствовал радостное, твердое
сознание того, что он не дурной
человек, и чувствовал он это потому, что он видел себя отраженным в своей жене. В себе он чувствовал всё хорошее и дурное смешанным и затемнявшим одно другое. Но на жене его отражалось только то, чтò было истинно хорошо; всё несовсем хорошее было откинуто. И отражение это происходило не путем логической мысли, а другим таинственным, непосредственным путем.
Сознание это есть совершенно отдельный и независимый от разума источник самопознавания. Чрез разум
человек наблюдает сам себя; но знает он сам себя только через
сознание.
Это-то непоколебимое, неопровержимое, не подлежащее опыту и рассуждению,
сознание свободы, признаваемое всеми мыслителями и ощущаемое всеми
людьми без исключения,
сознание, без которого немыслимо никакое представление о
человеке, и составляет другую сторону вопроса.
Человек есть творение всемогущего, всеблагого и всеведущего Бога. Чтò же такое есть грех, понятие о котором вытекает из
сознания свободы
человека? вот вопрос богословия.
Действия
людей подлежат общим, неизменным законам, выражаемым статистикой. В чем же состоит ответственность
человека перед обществом, понятие о которой вытекает из
сознания свободы? вот вопрос права.
Поступки
человека вытекают из его прирожденного характера и мотивов, действующих на него. Чтò такое есть совесть и
сознание добра и зла поступков, вытекающих из
сознания свободы? вот вопрос этики.
Ибо то, что с точки зрения наблюдения, разум и воля суть только отделения (sécrétion) мозга, и то, что
человек, следуя общему закону, мог развиться из низших животных в неизвестный период времени, уясняет только с новой стороны тысячелетия тому назад признанную всеми религиями и философскими теориями, истину о том, что с точки зрения разума
человек подлежит законам необходимости, но ни на волос не подвигает разрешение вопроса, имеющего другую, противоположную сторону, основанную на
сознании свободы.
Если
люди произошли от обезьян в неизвестный период времени, то это столь же понятно, как и то, что
люди произошли от горсти земли в известный период времени (в первом случае X есть время, во втором происхождение), и вопрос о том, каким образом соединяется
сознание свободы
человека с законом необходимости, которому подлежит
человек, не может быть разрешен сравнительною физиологией и зоологией, ибо в лягушке, кролике и обезьяне мы можем наблюдать только мускульно-нервную деятельность, а в
человеке — и мускульно-нервную деятельность, и
сознание.
Всё, чтò мы знаем о жизни
людей, есть только известное отношение свободы к необходимости, т. е.
сознания к законам разума.
Для истории существуют линии движения человеческих воль, один конец которых скрывается в неведомом, а на другом конце которых движется в пространстве, во времени и в зависимости от причин
сознание свободы
людей в настоящем.
Неточные совпадения
Левин часто замечал при спорах между самыми умными
людьми, что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и слов спорящие приходили наконец к
сознанию того, что то, что они долго бились доказать друг другу, давным давно, с начала спора, было известно им, но что они любят разное и потому не хотят назвать того, что они любят, чтобы не быть оспоренными.
Смутное
сознание той ясности, в которую были приведены его дела, смутное воспоминание о дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным
человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось в общее впечатление радостного чувства жизни. Чувство это было так сильно, что он невольно улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при падении, и, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всею грудью.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к
людям, основанной в нем на
сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем
людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Отчаяние его еще усиливалось
сознанием, что он был совершенно одинок со своим горем. Не только в Петербурге у него не было ни одного
человека, кому бы он мог высказать всё, что испытывал, кто бы пожалел его не как высшего чиновника, не как члена общества, но просто как страдающего
человека; но и нигде у него не было такого
человека.
— С его сиятельством работать хорошо, — сказал с улыбкой архитектор (он был с
сознанием своего достоинства, почтительный и спокойный
человек). — Не то что иметь дело с губернскими властями. Где бы стопу бумаги исписали, я графу доложу, потолкуем, и в трех словах.