И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими
поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что-то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
— Да что ж это, конца не будет! — говорил, затягиваясь папиросой, высокий толстый, красный, с
поднятыми плечами и короткими руками, не переставая куривший в закрывавшие ему рот усы конвойный начальник. — Измучали совсем. Откуда вы их набрали столько? Много ли еще?
После этого Пачковский стал как-то иначе ходить, иначе носил голову, втягивая ее между
поднятых плеч и слегка откидывая назад, и говорил, цедя сквозь зубы.
Там — ряса и кадило, здесь — мундир и гремящее оружие; там — смирение, лицемерные вздохи, слащавая речь, здесь — наигранное мужество, гордая честь, которая все время вращает глазами: «А вдруг меня кто-нибудь обидит?» — выпяченные груди, вывороченные локти,
поднятые плечи.
Зайончек остановился с высоко
поднятыми плечами перед Долинским. Через минуту он стал медленно опускать плечи, вытянув вперед руки, полузакрыв веками свои сухие глаза и, потянувшись грудью на руки, произнес: вот он!
Неточные совпадения
Поднятые иконы несли все туляки, опоясанные через
плечо белыми полотенцами. Вся площадь глухо замерла. Место для молебна было оцеплено лесообьездчиками и приехавшими с исправником казаками, которые гарцевали на своих мохноногих лошадках и помахивали на напиравшую толпу нагайками.
Только что общество наше вышло на площадку, оно повстречалось с тремя ухарскими франтами, из которых средний, атлет страшного роста, косая сажень в
плечах, с усами а la Napoleon III, [Как у Наполеона III. (франц.).] выпятив вперед высоко
поднятый локоть левой руки, сорвал с себя шляпу и, сделав Полиньке гримасу, сказал:
Посредине в кресле сидел председатель — подполковник Мигунов, толстый, надменный человек, без шеи, с
поднятыми вверх круглыми
плечами; по бокам от него — подполковники: Рафальский и Лех, дальше с правой стороны — капитаны Осадчий и Петерсон, а с левой — капитан Дювернуа и штабс-капитан Дорошенко, полковой казначей.
Он всегда говорил таким ломаным, вычурным тоном, подражая, как он сам думал, гвардейской золотой молодежи. Он был о себе высокого мнения, считая себя знатоком лошадей и женщин, прекрасным танцором и притом изящным, великосветским, но, несмотря на свои двадцать четыре года, уже пожившим и разочарованным человеком. Поэтому он всегда держал
плечи картинно
поднятыми кверху, скверно французил, ходил расслабленной походкой и, когда говорил, делал усталые, небрежные жесты.
Прасковья Федоровна, невысокая, жирная женщина, несмотря на все старания устроить противное, всё-таки расширявшаяся от
плеч книзу, вся в черном, с покрытой кружевом головой и с такими же странно
поднятыми бровями, как и та дама, стоявшая против гроба, вышла из своих покоев с другими дамами и, проводив их в дверь мертвеца, сказала: «Сейчас будет панихида; пройдите».