Неточные совпадения
«Да, что́ бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да.
Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу. Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать
думать о том,
о чем он слишком долго исключительно и мучительно
думал.
Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать
о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю…»,
думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанною
думать за себя мыслями своего отца и брата.
Неточные совпадения
С неделю после поражения татар царь принимал в своей опочивальне Басманова, только что прибывшего из Рязани. Царь знал уже
о подробностях битвы, но Басманов
думал, что объявит
о ней первый. Он надеялся приписать себе одному всю честь
победы и рассчитывал на действие своего рассказа, чтобы войти у царя в прежнюю милость.
Было странно и неловко слушать, что они сами
о себе говорят столь бесстыдно. Я знал, как говорят
о женщинах матросы, солдаты, землекопы, я видел, что мужчины всегда хвастаются друг перед другом своей ловкостью в обманах женщин, выносливостью в сношениях с ними; я чувствовал, что они относятся к «бабам» враждебно, но почти всегда за рассказами мужчин
о своих
победах, вместе с хвастовством, звучало что-то, позволявшее мне
думать, что в этих рассказах хвастовства и выдумки больше, чем правды.
После напряжения похода, не столько физического, сколько духовного, потому что Шамиль, несмотря на гласное признание своего похода
победой, знал, что поход его был неудачен, что много аулов чеченских сожжены и разорены, и переменчивый, легкомысленный народ, чеченцы, колеблются, и некоторые из них, ближайшие к русским, уже готовы перейти к ним, — все это было тяжело, против этого надо было принять меры, но в эту минуту Шамилю ничего не хотелось делать, ни
о чем не хотелось
думать.
Получив известие
о взятии Чернышева, Кар совершенно упал духом и
думал уже не
о победе над презренным бунтовщиком, но
о собственной безопасности.
И вот, в час веселья, разгула, гордых воспоминаний
о битвах и
победах, в шуме музыки и народных игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пестрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные плясуны, заставляя
думать, что в их телах нет костей, состязаясь в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили в красный и зеленый цвета, сделав этим одних — ужасными и смешными — других, — в этот час радости людей Тимура, пьяных от страха пред ним, от гордости славой его, от усталости
побед, и вина, и кумыса, — в этот безумный час, вдруг, сквозь шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана [Баязет-султан — Боязид 1, по прозвищу Йылдырым — «Молния» (1347–1402).