Неточные совпадения
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца.
В доме, не оштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, — не видно было, чтобы цель живших людей состояла
в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками и
висели волчьи и лисьи шкуры.
— Где он? — сказал граф, и
в ту же минуту как он сказал это, он увидал из-за угла
дома выходившего между двух драгун молодого человека с длинною тонкою шеей, с головой до половины выбритою и заросшею. Молодой человек этот был одет
в щегольской когда-то, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и
в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые
в нечищенные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело
висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от
дома светлело зарево первого начавшегося
в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и
в противоположной от месяца стороне
висела та светлая комета, которая связывалась
в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся
в городе.
Разница была только
в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая
висела над французскою армиею, и
в том, что отсталые больные у французов — оставались
в руках врага, а отсталые русские оставались у себя
дома.
Неточные совпадения
Сидящий на коне всадник чуть-чуть не доставал рукою жердей, протянутых через улицу из одного
дома в другой, на которых
висели жидовские чулки, коротенькие панталонцы и копченый гусь.
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул
в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство с людьми
в шубах, а окна и двери
домов похожи на карманы. Толстый слой серой, холодной скуки
висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
Самгин чувствовал себя отвратительно. Одолевали неприятные воспоминания о жизни
в этом
доме. Неприятны были комнаты, перегруженные разнообразной старинной мебелью, набитые мелкими пустяками, которые должны были говорить об эстетических вкусах хозяйки.
В спальне Варвары на стене
висела большая фотография его, Самгина, во фраке, с головой
в форме тыквы, — тоже неприятная.
Да не подумают, однако ж, чтоб перепела составляли там предмет гастрономической роскоши, — нет, такое развращение не проникло
в нравы жителей того края: перепел — птица, уставом
в пищу не показанная. Она там услаждает людской слух пением: оттого почти
в каждом
дому под кровлей
в нитяной клетке
висит перепел.
— Да, а ребятишек бросила
дома — они ползают с курами, поросятами, и если нет какой-нибудь дряхлой бабушки
дома, то жизнь их каждую минуту
висит на волоске: от злой собаки, от проезжей телеги, от дождевой лужи… А муж ее бьется тут же,
в бороздах на пашне, или тянется с обозом
в трескучий мороз, чтоб добыть хлеба, буквально хлеба — утолить голод с семьей, и, между прочим, внести
в контору пять или десять рублей, которые потом приносят вам на подносе… Вы этого не знаете: «вам дела нет», говорите вы…