Неточные совпадения
Подъехав к крыльцу большого дома у конно-гвардейских казарм,
в котором жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и
вошел в отворенную
дверь.
В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Они
вошли в залу, из которой одна
дверь вела
в покои, отведенные князю Василью.
Находившиеся
в слабо-освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и каждый раз замолкали и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на
дверь, которая вела
в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто-нибудь выходил из нее или
входил в нее.
Пьер прошел
в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто-то из прислуги — все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения
входить в эту комнату.
— Вероятно, — сказал князь Андрей и направился к выходной
двери; но
в то же время навстречу ему, хлопнув
дверью, быстро
вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал
в сюртуке, с повязанною черным платком головою и с орденом Марии-Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
Они вышли
в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той
двери комнаты государя,
в которую
вошел Долгоруков) невысокого человека
в штатском платье, с умным лицом и резкою чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать.
В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье
в Москве,
вошел молодой граф.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами
вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой
двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету,
вошел вечером
в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым
входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой
дверь и убедившись, что
в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему...
В ту минуту, как
дверь отворилась и
вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он
в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий,
в которых последний раз он видел своего друга
в Петербурге. Он поспешно
вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался
в дверь.
Ростов с фельдшером
вошли в коридор. Больничный запах был так силен
в этом темном коридоре, что Ростов схватился за нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась
дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и
в одном белье. Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядывал на проходящих. Заглянув
в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что́ он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер-фурьер, встретивший его, отворил ему
дверь в дежурную и Ростов
вошел.
Лакей хотел
войти, чтоб убрать что-то
в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним
дверь, и продолжала свою прогулку.
Скоро после дядюшки отворила
дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и
в дверь с большим уставленным подносом
в руках
вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами.
— Еще, пожалуйста еще, — сказала Наташа
в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметною улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настроивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна
вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
Взорванный словом интриганка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтоб она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом
вошла в комнату от
двери, у которой она подслушивала.
Лицо княжны Марьи выразило испуг,
дверь комнаты отворилась и
вошел князь
в белом колпаке и халате.
В антракте
в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась
дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого-нибудь,
вошел Анатоль.
Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как
дверь отворилась и
в комнату
вошла графиня Безухова, сияющая добродушною и ласковою улыбкой,
в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
— Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! — сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла
дверь и
вошла. «Гадко, скверно, —
в моем доме, — мерзавка-девчонка, только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами
вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала
в том самом положении,
в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил
дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
Балашев
вошел в маленькую приемную, из которой одна
дверь вела
в кабинет,
в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император.
— Злодей ты, губитель, — прокричала
в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из
дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней, и увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и
вошел в горницу за Алпатычем.
— Не угодно ли вашей светлости пожаловать
в комнаты, — недовольным голосом сказал дежурный генерал: — необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. — Вышедший из
двери адъютант доложил, что
в квартире всё было готово. Но Кутузову видимо, хотелось
войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
— Ежели выйдет этот пасьянс, — говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее
в руке и глядя вверх, — ежели выйдет, то значит… что̀ значит?.. — Он не успел решить, что̀ значит, как за
дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли
войти.
Наташа побежала
в дом и на цыпочках
вошла в полуотворенную
дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
Соня вздохнула и ничего не отвечала. Граф, Петя, m-me Schoss, Мавра Кузьминишна, Васильич
вошли в гостиную и, затворив
двери, все сели и, молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Пьер, решивший сам с собою, что ему, до исполнения своего намерения, не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял
в полуоткрытых
дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро
войдут французы. Но французы
вошли, и Пьер всё не отходил от
двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Слезы у него были на глазах и
в горле, когда
в дверь вошел Лаврушка с какими-то бумагами.
— Очень важное, от генерала Дохтурова, — сказал Болховитинов,
входя в ощупанную им растворенную
дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого-то. — Ваше благородие, ваше благородие — кульер.
— Да вот и всё, всё… — сказала Наташа. Она быстро встала,
в то время как
входил Николушка, и почти побежала к
двери, стукнулась головой о
дверь, прикрытую портьерой, и со стоном не то боли, не то печали, вырвалась из комнаты.
— О, пойду смотреть, — вскакивая сказал Пьер. — Ты знаешь, сказал он, останавливаясь у
двери: отчего я особенно люблю эту музыку — они мне первые дают знать, что всё хорошо. Нынче еду: чем ближе к дому, тем больше страх. Как
вошел в переднюю, слышу заливается Андрюша о чем-то, ну, значит, всё хорошо…
Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она
войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай
в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною
дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную
дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Но только что, въехав на широкий, полукруглый двор и слезши с извозчика, он вступил на крыльцо и навстречу ему швейцар
в перевязи беззвучно отворил
дверь и поклонился; только что он увидал
в швейцарской калоши и шубы членов, сообразивших, что менее труда снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал таинственный, предшествующий ему звонок и увидал,
входя по отлогой ковровой лестнице, статую на площадке и
в верхних
дверях третьего состаревшегося знакомого швейцара
в клубной ливрее, неторопливо и не медля отворявшего
дверь и оглядывавшего гостя, ― Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она
вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила
дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла
в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
В то время как она
входила, лакей Вронского с расчесанными бакенбардами, похожий на камер-юнкера,
входил тоже. Он остановился у
двери и, сняв фуражку, пропустил ее. Анна узнала его и тут только вспомнила, что Вронский вчера сказал, что не приедет. Вероятно, он об этом прислал записку.
В то время как Левин выходил
в одну
дверь, он слышал, как
в другую
входила девушка. Он остановился у
двери и слышал, как Кити отдавала подробные приказания девушке и сама с нею стала передвигать кровать.