Дело об ожившем мертвеце

Софи Клеверли, 2021

Вайолет хочет только одного: чтобы отец, владелец похоронного бюро «Эдгар Д. Вейл и сыновья», разрешил ей заниматься семейным делом. И однажды дождливой мрачной ночью у неё появляется шанс. Она встречает на кладбище Семи ворот мальчика, которого все считали мёртвым! Оливер ничего не помнит, и Вайолет в компании с верным псом по кличке Скелет берётся за расследование. Ей предстоит столкнуться с Чёрной вдовой, загадочной и опасной женщиной, некогда работавшей в печально известной Руквудской школе. К тому же Вайолет должна выяснить правду о череде странных событий, потрясших городок, ведь на кону репутация её семьи! И помогут ей души умерших, ведь девочка частенько слышит, о чём они шепчутся…

Глава 3

— Ты живой! — ахнула я.

– Живой, живой! — немедленно зашелестели призрачные мёртвые голоса. — Он не наш.

Казалось, всё кладбище на разные лады принялось обсуждать эту новость.

Светловолосый парень был одет, как и подобает покойнику, во всё тёмное, хотя можно было заметить, что вещи на нём дешёвые и разномастные. Обычно так хоронят бедняков — подбирают им какие-нибудь случайные обноски. Лицо парня было бледным, словно кусочек Луны, выглянувший как раз в это время в просвете между тёмными облаками. Блондин, естественно, до нитки промок — ещё бы, под таким дождём! Волосы у него торчали в разные стороны, глаза ввалились и моргали, когда на них падал свет. Ну и, чтобы завершить картину, добавлю, что он с ног до головы был заляпан грязью.

— Ты… в порядке? — спросила я, когда мне удалось наконец немного прийти в себя и отдышаться.

Парень пошатнулся и сделал шаг в мою сторону. Я моментально отпрянула назад, а Скелет залаял, предупреждая выходца из могилы о том, что приближаться к нам не стоит.

Парень неуверенно раскрыл рот, словно заново привыкая говорить, потёр ладонью затылок и медленно, с трудом спросил:

— Де… я?

Я шикнула на Скелета и ответила, придерживая пса за ошейник:

— Как где? На кладбище, конечно. А если уж совсем точно, то на кладбище Семи Ворот.

Я вдруг поняла, что надо бы подойти ближе к этому парню, но ноги мои сопротивлялись, не хотели сдвинуться с места. И всё же я заставила их шевелиться и приблизилась к блондину настолько, чтобы можно было разговаривать, не напрягая голос.

— Вы… израк? А я, значит… умр, да? — спросил парень, испуганно глядя на меня своими тёмными глазами.

Я немного помедлила с ответом, озадаченная тем, что он, пожалуй, всё-таки больше похож на живого человека, чем на покойника.

— Я? Нет, я не призрак. Призраки, они более… как бы сказать, — я посмотрела на себя и продолжила, шевеля в воздухе пальцами: — Они прозрачнее, вот. Сквозь них всё просвечивает. А ты… тоже на призрака совсем не похож. Скорее на живого. Вон, стоишь довольно прямо, ровно, не шатаешься…

Тут парень и пошатнулся, и поскользнулся, и рухнул прямо в грязь возле могилы — всё сразу. Скелет неожиданно вырвался у меня из рук, подлетел к парню и принялся вылизывать ему лицо.

— Вайолет! Вайолет! Ты здесь?

Отец! Пожалуй, я ещё никогда в жизни не была так рада его появлению, как в эту минуту.

— Папа! Иди сюда! Скорее! Пожалуйста, скорее!

Он вынырнул на мой голос из темноты, прикрывая глаза, как щитком, приставленной ко лбу ладонью.

— Что за чертовщина? — воскликнул он, перекрывая шум дождевых капель, без устали барабанивших по каменным надгробиям.

Скелет радостно кинулся навстречу папе, уткнулся своим мокрым носом в его брюки. Кроме брюк на папе под дождевиком была лишь одна ночная рубашка — он, как и я, прибежал сюда прямо с постели.

Я наблюдала за тем, как папа не спеша оценивает открывшуюся ему картину — его дочь, стоящая под проливным дождём, словно не до конца утонувшая крыса, и светловолосый парень, которого он должен был похоронить завтра днём, привалившийся сидя к каменному кресту и тяжело, шумно вдыхающий воздух.

— Боже мой… — явно не веря своим глазам, подытожил папа и спросил, повернувшись ко мне: — Может, ты объяснишь мне, что здесь происходит?

— Сама не понимаю, — покачала я головой. — Ночью я услышала шум, спустилась вниз и нашла там гроб… Пустой! Задняя дверь была не заперта, а на грязи отпечатки ног…

Папа шагнул вперёд, обнял меня, и на секунду я почувствовала себя в тепле и безопасности. Но потом он отпустил меня и сердито начал выговаривать:

— Ты должна была немедленно разбудить меня! Это же мог оказаться кладбищенский вор, да ещё не один, а целая шайка… — Папа не договорил, когда снова перевёл взгляд на светловолосого парня. Не понимаю, что он мог при этом рассмотреть, потому что папины очки запотели изнутри и были забрызганы дождём снаружи. Но что-то он всё-таки рассмотрел, потому что побледнел так же сильно, как тот парень, и моментально севшим голосом спросил у него: — Как же такое могло случиться?

Парень медленно покачал головой, поёжился от холода, посмотрел на нас, а затем спросил:

— Э… а что со мной случилось?

* * *

По всем статьям этот светловолосый парень должен быть мёртв. Он и был мёртв, разве нет? Его привезли к нам, чтобы похоронить, и я всё это видела собственными глазами. И всё же, кем бы ни был этот парень, сейчас он выглядит совершенно живым, и, похоже, он вернулся в наш мир с того света всерьёз и надолго.

Папа протянул парню дрожащую руку. Парень взял её и с папиной помощью поднялся — не сразу, правда, но лишь после нескольких неудачных попыток устоять на подгибающихся ногах. Да, парень, конечно, стоял теперь, но его так сильно шатало из стороны в сторону, что мне захотелось подойти и подставить ему плечо, но тут у меня в голове вдруг прозвучал мамин голос, сказавший, что это было бы неприлично — дать совершенно незнакомому молодому человеку обнять себя.

Парень вновь застонал и вновь попытался заслонить глаза от света.

— У него горячка, и он бредит, — сказал папа.

— Всё в порядке, — сглотнув, сказала я парню, пытаясь успокоить его. — Не волнуйся, пожалуйста. Мы отведём тебя в дом. Ты идти сможешь?

— Думаю, да, смгу, — ответил парень так тихо, что я не уверена, расслышала ли его шёпот или просто прочитала ответ по беззвучному шевелению губ.

— Я побегу за доктором Лейном, — сказал папа, осторожно кладя свои руки на плечи парня. — А тебя Вайолет в дом отведёт, если дойти сможешь.

Парень молча кивнул, и я невольно вздрогнула. Нет, умом-то я понимала, что он жив, но в то же время как-то боязно мне было. А вдруг это всё-таки ходячий мертвец? Вроде того монстра, которого сшил из трупов Франкенштейн?

В свете фонаря я видела, что парень с ног до головы заляпан грязью с прилипшими к ней травинками.

Затем папа побежал за доктором, и Скелет, нежно лизнув на прощание парня, рванул следом — красиво и стремительно, как это умеют делать борзые. Папа и Скелет быстро удалялись, ловко лавируя среди могил, — что ж, это кладбище они знали не хуже меня самой, как свои пять пальцев.

Светловолосого парня вновь качнуло, и я поспешила подставить ему своё плечо.

«К чертям приличия, — сердито подумала я. — Не до приличий сейчас, ему помощь моя нужна. И вообще, сколько можно называть его «светловолосым парнем»? У него же имя должно быть».

— Как тебя зовут? — спросила я вслух.

— Олив-вер, — ответил он и сильно, надрывно закашлялся.

Когда его кашель слегка поутих, снова заговорила я:

— Идти сможешь, Оливер? Нам нужно вернуться в дом. А то простудишься, да ещё, не дай бог, ум… Прости, — осеклась я, заметив свою оплошность. Насколько мне известно, однажды Оливер уже умирал, причём совсем недавно.

И мы с ним побрели вперёд через поливаемое дождём кладбище, по жидкой грязи и скользкой траве. Труднее всего было огибать с Оливером могилы: он то и дело натыкался на них, а споткнувшись о разбитое надгробие Натаниэля Партриджа, вообще едва не повалил нас обоих на землю.

Мне показалось, что мы вдвоём с Оливером целую вечность пробирались среди могил под плачущим чёрным небом и нас сопровождал целый хор призрачных шепчущих голосов, хотя теперь они разговаривали не со мной, а общались друг с другом. По-моему, мертвецы обсуждали бурные события этой ночи. Пользуясь случаем, замечу, что барьер между миром живых и миром мёртвых довольно прочен, и преодолеть его не проще, чем, скажем, кричать под водой.

Тем временем дождь начинал утихать, облака на небе постепенно рассеивались, между ними появлялись всё новые и новые мерцающие звёзды.

— Ну вот, теперь уже совсем чуть-чуть осталось, — то и дело повторяла я, стараясь подбодрить Оливера. — Почти пришли уже.

Наконец эти мои слова сбылись, и мы добрались-таки до задней двери нашего дома.

Она была широко раскрыта. Наверное, так и осталась с того момента, когда из дома выбегал папа.

Светловолосый парень — то есть, простите, Оливер — остановился здесь и прислонился к стене, тяжело и часто дыша. Одной рукой он держался за живот, другой обхватил голову. Я быстро вошла в дверь и, привстав на цыпочки, повесила на место фонарь. Теперь у меня освободились обе руки.

— Ну всё, Оливер, — сказала я. — Давай пройдём в дом.

Он посмотрел на меня, и я была потрясена, заглянув в его глаза — такие бездонные, такие непохожие на мои собственные. У Оливера они оказались светло-карими, цвета тёплого какао в чашке. У меня глаза, если вам интересно, совершенно другие — серые и холодные, как небо перед грозой.

— Я… — начал Оливер и добавил после небольшой паузы: — Я не хчу знести грязь в ваш дом, мисс.

Сказал и потерял сознание.