Неточные совпадения
— А любовь к ближнему, а самопожертвование? — заговорил Пьер. — Нет, я
с вами не могу согласиться!
Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться, этого мало. Я
жил так, я
жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я
живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер)
жить для
других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь
с вами, да и вы не думаете того, что́ вы говорите. — Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
Таковы были Диммлер-музыкант
с женой, Фогель — танцовальный учитель
с семейством, старушка-барышня Белова, жившая в доме, и еще многие
другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было
жить у графа, чем дома.
Человек сознательно
живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени
с миллионами действий
других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем
с бо̀льшими людьми он связан, тем больше власти он имеет на
других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
Прискакавший
с флеш,
с бледным, испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита, и что Комлан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты
другою частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был
жив и только слегка контужен. Соображаясь
с таковыми необходимо-ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он
жив опять!»
С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкой, Денисов и
другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов, громко кричали, пели; но из-за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен.
«О Господи, народ-то чтò зверь, где же живому быть!» слышалось в толпе. «И малый-то молодой… должно из купцов, то-то народ!., сказывают не тот… как же не тот… О Господи!..
Другого избили, говорят, чуть
жив… Эх, народ… Кто греха не боится…», говорили теперь те же люди,
с болезненно-жалостным выражением глядя на мертвое тело
с посиневшим измазанным кровью и пылью лицом и
с разрубленною длинною, тонкою шеей.
Наташа рассказывала Пьеру о житье-бытье брата, о том, как она страдала, а не
жила без мужа, и о том, как она еще больше полюбила Мари, и о том, как Мари во всех отношениях лучше ее. Говоря это, Наташа признавалась искренно в том, что она видит превосходство Мари, но вместе
с тем она, говоря это, требовала от Пьера, чтоб он всё-таки предпочитал ее Мари и всем
другим женщинам, и теперь вновь, особенно после того, как он видел много женщин в Петербурге, повторил бы ей это.
Он думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было
жить с другом на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, [Бельведер — буквально: прекрасный вид; здесь: башня на здании.] что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера,
с тем чтобы отправить его
с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в
другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по
жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует:
другую уж неделю
живет, из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не хочет платить».
Беднее захудалого // Последнего крестьянина //
Жил Трифон. Две каморочки: // Одна
с дымящей печкою, //
Другая в сажень — летняя, // И вся тут недолга; // Коровы нет, лошадки нет, // Была собака Зудушка, // Был кот — и те ушли.
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их
с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так
пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему
другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.)
С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит
с Митрофаном.)
Г-жа Простакова. Без наук люди
живут и
жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а
с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед
другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке
с деньгами, умер, так сказать,
с голоду. А! каково это?