Неточные совпадения
— А обо мне что́ говорить? — сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. — Что́ я такое? Je suis un bâtard! [Незаконный сын!] — И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал
большое усилие, чтобы сказать это. — Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… — Но он не сказал, что право. — Я свободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что́ мне
начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
И Наташа, распустив свой
большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще
больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась,
начала утирать слезы и рассказывать.
Соня не могла
больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа
начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса
больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни,
начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Прочтя первые слова Евангелия: «В
начале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал
большой, наполненный чем-то и открытый ящик.
— Le Roi de Prusse! [ — Прусский король!] — и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: — Le Roi de Prusse? — спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел
больше говорить, она
начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
И чтó ж, мой друг? вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже
начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их
большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению.
— Отчего же мне на ней не жениться? — говорил он дочери. — Славная княгиня будет! — И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно
начинал больше и
больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки
начинали разбредаться, и молодые волки были
больше собаки.
Диммлер
начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в
большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на
большой обед к Курагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что-то, желая не быть услышанною, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа
начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
Вступление его речи было сделано очевидно с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже
начал говорить, и чем
больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своею речью.
Несмотря на
большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала
большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи
начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такою мучительною болью лежать ей на сердце,
начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище 80-ти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о
начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, — как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не
больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны
начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что́ хотите, а я не хочу
больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что́ они делали, бросить всё и побежать куда попало.
Чем
больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему
начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни.
И чем
больше он проникался этим
началом любви, тем
больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая, когда у нас нет любви, стоит между жизнью и смертью.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует
большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и забыв приготовленную официальность,
начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой и что там отличился один гусар.
— Наташа, его нет, нет
больше! — И, обняв дочь, в первый раз графиня
начала плакать.
Движение народов
начинает укладываться в свои берега. Волны
большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Неточные совпадения
И
начал он обдумывать свое намерение, но чем
больше думал, тем более запутывался в своих мыслях.
Но летописец недаром предварял события намеками: слезы бригадировы действительно оказались крокодиловыми, и покаяние его было покаяние аспидово. Как только миновала опасность, он засел у себя в кабинете и
начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо в чернильницу, и чем дальше макал, тем
больше становилось оно ядовитым.
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще
больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой. В
начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
Следовательно, если
начать предотвращать эту неизбежную развязку предварительными разглагольствиями, то не значит ли это еще
больше растравлять ее и придавать ей более ожесточенный характер?
За десять лет до прибытия в Глупов он
начал писать проект"о вящем [Вящий (церковно-славянск.) —
большой, высший.] армии и флотов по всему лицу распространении, дабы через то возвращение (sic) древней Византии под сень российския державы уповательным учинить", и каждый день прибавлял к нему по одной строчке.