Не запрещена ли тут присяга, та самая присяга, без которой невозможно
разделение людей на государства, без которой невозможно военное сословие?
Я представил себе, что вместо тех народных ненавистей, которые под видом любви к отечеству внушаются нам, вместо тех восхвалений убийства — войн, которые с детства представляются нам как самые доблестные поступки, я представил себе, что нам внушается ужас и презрение ко всем тем деятельностям — государственным, дипломатическим, военным, которые служат
разделению людей, что нам внушается то, что признание каких бы то ни было государств, особенных законов, границ, земель, есть признак самого дикого невежества, что воевать, т. е. убивать чужих, незнакомых людей без всякого повода есть самое ужасное злодейство, до которого может дойти только заблудший и развращенный человек, упавший до степени животного.
В притчах обычно хозяин производит резкое
разделение людей и всех, не исполнивших его воли, посылает в геенну огненную, где будет плач и скрежет зубовный.
Люди нашего времени не притворяются в том, что они ненавидят угнетение, неравенство,
разделение людей и всякого рода жестокость не только к людям, но даже к животным, — они действительно ненавидят всё это, но не знают, как уничтожить это, или не решаются расстаться с тем, что поддерживает всё это и кажется им необходимым.
Весь преданный тревоге в ожидании начальства, я невольно спрашивал себя: «Почему же прежденикогда этого со мной не бывало? почему я преждене сомневался в себе, а теперь — сомневаюсь!почему я преждене предполагал, чтобы что-нибудь могло меня слопать, а теперь — нетолько предполагаю, но и всечасно того ожидаю?» И, по зрелом размышлении, должен был дать такой ответ: «Потому что прежде не было
разделения людей на благонамеренных и неблагонамеренных, на благонадежных и неблагонадежных».
Неточные совпадения
— Нет, я не враг. Я друг
разделения труда.
Люди, которые делать ничего не могут, должны делать
людей, а остальные — содействовать их просвещению и счастью. Вот как я понимаю. Мешать два эти ремесла есть тьма охотников, я не из их числа.
К этому прибавляли, в виде современной характеристики нравов, что бестолковый молодой
человек действительно любил свою невесту, генеральскую дочь, но отказался от нее единственно из нигилизма и ради предстоящего скандала, чтобы не отказать себе в удовольствии жениться пред всем светом на потерянной женщине и тем доказать, что в его убеждении нет ни потерянных, ни добродетельных женщин, а есть только одна свободная женщина; что он в светское и старое
разделение не верит, а верует в один только «женский вопрос».
При
людях матери встретились, как родные сестры — скитское «
разделение» оставалось про себя.
Вместо прежнего
разделения актеров на злодеев, на первых трагиков, первых комиков,
разделения все-таки более серьезного, потому что оно основывалось на психической стороне
человека, — вся труппа теперь составлялась так: я играю купцов, он мужиков, третий бар, а что добрые ли это
люди, злые ли, дурные, никто об этом думушки не думал.
Отторгшись от всеединого божественного начала,
человек утратил и внутреннюю связь существа своего: самый предмет желания его, начало натуральное, отделилось от него и обособилось;
человек распался на два внешних существа — плотского мужа и жену, коим присуща лишь похоть внешнего, материального соединения, ведущего не к истиному единству, а наипаче к
разделению и размножению.