Неточные совпадения
— Хорошо, хорошо, поскорей, пожалуйста, — отвечал Левин, с трудом удерживая улыбку
счастья, выступавшую невольно на его лице. «Да, — думал он, — вот это
жизнь, вот это
счастье! Вместе, сказала она, давайте кататься вместе. Сказать ей теперь? Но ведь я оттого и боюсь сказать, что теперь я счастлив, счастлив хоть надеждой… А тогда?… Но надо же! надо, надо! Прочь слабость!»
— Ты пойми, — сказал он, — что это не любовь. Я был влюблен, но это не то. Это не мое чувство, а какая-то сила внешняя завладела мной. Ведь я уехал, потому что решил, что этого не может быть, понимаешь, как
счастья, которого не бывает на земле; но я бился с собой и вижу, что без этого нет
жизни. И надо решить…
Все эти следы его
жизни как будто охватили его и говорили ему: «нет, ты не уйдешь от нас и не будешь другим, а будешь такой же, каков был: с сомнениями, вечным недовольством собой, напрасными попытками исправления и падениями и вечным ожиданием
счастья, которое не далось и невозможно тебе».
Любовь к женщине он не только не мог себе представить без брака, но он прежде представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью. Его понятия о женитьбе поэтому не были похожи на понятия большинства его знакомых, для которых женитьба была одним из многих общежитейских дел; для Левина это было главным делом
жизни, от которогo зависело всё ее
счастье. И теперь от этого нужно было отказаться!
— Разве вы не знаете, что вы для меня вся
жизнь; но спокойствия я не знаю и не могу вам дать. Всего себя, любовь… да. Я не могу думать о вас и о себе отдельно. Вы и я для меня одно. И я не вижу впереди возможности спокойствия ни для себя, ни для вас. Я вижу возможность отчаяния, несчастия… или я вижу возможность
счастья, какого
счастья!.. Разве оно не возможно? — прибавил он одними губами; но она слышала.
— Вы ничего не сказали; положим, я ничего и не требую, — говорил он, — но вы знаете, что не дружба мне нужна, мне возможно одно
счастье в
жизни, это слово, которого вы так не любите… да, любовь…
То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его
жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою
счастия, — это желание было удовлетворено. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться, сам не зная, в чем и чем.
— Я не могу не помнить того, что есть моя
жизнь. За минуту этого
счастья…
Они и понятия не имеют о том, что такое
счастье, они не знают, что без этой любви для нас ни
счастья, ни несчастья — нет
жизни», думал он.
После страшной боли и ощущения чего-то огромного, больше самой головы, вытягиваемого из челюсти, больной вдруг, не веря еще своему
счастию, чувствует, что не существует более того, что так долго отравляло его
жизнь, приковывало к себе всё внимание, и что он опять может жить, думать и интересоваться не одним своим зубом.
— Я понимаю, понимаю, — перебил он ее, взяв письмо, но не читая его и стараясь ее успокоить; — я одного желал, я одного просил — разорвать это положение, чтобы посвятить свою
жизнь твоему
счастию.
Сколько раз он говорил себе, что ее любовь была
счастье; и вот она любила его, как может любить женщина, для которой любовь перевесила все блага в
жизни, ― и он был гораздо дальше от
счастья, чем когда он поехал за ней из Москвы.
Только что она вышла, быстрые-быстрые легкие шаги зазвучали по паркету, и его
счастье, его
жизнь, он сам — лучшее его самого себя, то, чего он искал и желал так долго, быстро-быстро близилось к нему.
Те же были воспоминания
счастья, навсегда потерянного, то же представление бессмысленности всего предстоящего в
жизни, то же сознание своего унижения.
Занятия его и хозяйством и книгой, в которой должны были быть изложены основания нового хозяйства, не были оставлены им; но как прежде эти занятия и мысли показались ему малы и ничтожны в сравнении с мраком, покрывшим всю
жизнь, так точно неважны и малы они казались теперь в сравнении с тою облитою ярким светом
счастья предстоящею
жизнью.
Неточные совпадения
Стародум. Ты знаешь, что я одной тобой привязан к
жизни. Ты должна делать утешение моей старости, а мои попечении твое
счастье. Пошед в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но не мог иначе основать твоего состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.
Есть законы мудрые, которые хотя человеческое
счастие устрояют (таковы, например, законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны; есть законы немудрые, которые, ничьего
счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и есть, наконец, законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего человеческой
жизни наполнения.
Весело!.. Да, я уже прошел тот период
жизни душевной, когда ищут только
счастия, когда сердце чувствует необходимость любить сильно и страстно кого-нибудь, — теперь я только хочу быть любимым, и то очень немногими; даже мне кажется, одной постоянной привязанности мне было бы довольно: жалкая привычка сердца!..
При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете — дороже
жизни, чести,
счастья!
А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для
счастия семейственной
жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов.