Неточные совпадения
— Ах да, позвольте вас познакомить, — сказал он. —
Мои товарищи: Филипп Иваныч Никитин, Михаил Станиславич Гриневич, — и обратившись к Левину: — земский деятель, новый, земский человек, гимнаст, поднимающий одною
рукой пять пудов, скотовод и охотник и
мой друг, Константин Дмитрич Левин, брат Сергея Иваныча Кознышева.
— Приеду когда-нибудь, — сказал он. — Да, брат, женщины, — это винт, на котором всё вертится. Вот и
мое дело плохо, очень плохо. И всё от женщин. Ты мне скажи откровенно, — продолжал он, достав сигару и держась одною
рукой зa бокал, — ты мне дай совет.
— Вы дали? — крикнул сзади Облонский и, прижав
руку сестры, прибавил: — Очень мило, очень мило! Неправда ли, славный малый?
Мое почтение, графиня.
— Я?… Да, — сказала Анна. — Боже
мой, Таня! Ровесница Сереже
моему, — прибавила она, обращаясь ко вбежавшей девочке. Она взяла ее на
руки и поцеловала. — Прелестная девочка, прелесть! Покажи же мне всех.
— Ничего не понимаю. Ах, Боже
мой, и как мне на беду спать хочется! — сказала она, быстро перебирая
рукой волосы и отыскивая оставшиеся шпильки.
— Боже
мой! Прости меня! — всхлипывая говорила она, прижимая к своей груди его
руки.
Да, и эта одна
рука, которая будет всегда
моею, —
рука моего сообщника.
Константин Дмитрич,
мое почтение, — обратился он к Левину, стараясь поймать и его
руку.
— Пожалуйте, лес
мой, — проговорил он, быстро перекрестившись и протягивая
руку. — Возьми деньги,
мой лес. Вот как Рябинин торгует, а не гроши считать, — заговорил он, хмурясь и размахивая бумажником.
— Боже
мой! какие холодные
руки! — сказал он.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в
моих руках власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем в
руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Показав Левину засученною
рукой на дверь в горницу, она спрятала опять, согнувшись, свое красивое лицо и продолжала
мыть.
Она положила обе
руки на его плечи и долго смотрела на него глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом. Она изучала его лицо за то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила в одно свое воображаемое
мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное в действительности) с ним, каким он был.
«Боже
мой! Боже
мой! за что?» подумал Алексей Александрович, вспомнив подробности развода, при котором муж брал вину на себя, и тем же жестом, каким закрывался Вронский, закрыл от стыда лицо
руками.
«Она взяла потом
мою руку и рассматривала линии: — у тебя славная
рука, сказала она».
— J’ai forcé la consigne, [Я нарушила запрет,] — сказала она, входя быстрыми шагами и тяжело дыша от волнения и быстрого движения. — Я всё слышала! Алексей Александрович! Друг
мой! — продолжала она, крепко обеими
руками пожимая его
руку и глядя ему в глаза своими прекрасными задумчивыми глазами.
— Друг
мой! — повторила графиня Лидия Ивановна, не спуская с него глаз, и вдруг брови ее поднялись внутренними сторонами, образуя треугольник на лбу; некрасивое желтое лицо ее стало еще некрасивее; но Алексей Александрович почувствовал, что она жалеет его и готова плакать. И на него нашло умиление: он схватил ее пухлую
руку и стал целовать ее.
— Я разбит, я убит, я не человек более! — сказал Алексей Александрович, выпуская ее
руку, но продолжая глядеть в ее наполненные слезами глаза. — Положение
мое тем ужасно, что я не нахожу нигде, в самом себе не нахожу точки опоры.
— Сережа! Мальчик
мой милый! — проговорила она, задыхаясь и обнимая
руками его пухлое тело.
— Отчего же и не пойти, если весело. Ça ne tire pas à conséquence. [Это не может иметь последствий.] Жене
моей от этого не хуже будет, а мне будет весело. Главное дело — блюди святыню дома. В доме чтобы ничего не было. А
рук себе не завязывай.
И как ни белы, как ни прекрасны ее обнаженные
руки, как ни красив весь ее полный стан, ее разгоряченное лицо из-за этих черных волос, он найдет еще лучше, как ищет и находит
мой отвратительный, жалкий и милый муж».
— Доктор! Что же это? Что ж это? Боже
мой! — сказал он, хватая за
руку вошедшего доктора.
— Mon ami, [Друг
мой,] — сказала Лидия Ивановна, осторожно, чтобы не шуметь, занося складки своего шелкового платья и в возбуждении своем называя уже Каренина не Алексеем Александровичем, a «mon ami», — donnez lui la main. Vous voyez? [дайте ему
руку. Видите?] Шш! — зашикала она на вошедшего опять лакея. — Не принимать.
«И стыд и позор Алексея Александровича, и Сережи, и
мой ужасный стыд — всё спасается смертью. Умереть — и он будет раскаиваться, будет жалеть, будет любить, будет страдать за меня». С остановившеюся улыбкой сострадания к себе она сидела на кресле, снимая и надевая кольца с левой
руки, живо с разных сторон представляя себе его чувства после ее смерти.
— Ах, что говорить! — сказала графиня, махнув
рукой. — Ужасное время! Нет, как ни говорите, дурная женщина. Ну, что это за страсти какие-то отчаянные! Это всё что-то особенное доказать. Вот она и доказала. Себя погубила и двух прекрасных людей — своего мужа и
моего несчастного сына.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь
мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на
руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
«Неужели это вера? — подумал он, боясь верить своему счастью. — Боже
мой, благодарю Тебя»! — проговорил он, проглатывая поднимавшиеся рыданья и вытирая обеими
руками слезы, которыми полны были его глаза.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже
мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми
моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и
руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас. Жизнь
моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь
мою, то я недостоин земного существования. С пламенем в груди прошу
руки вашей.
Я словно деревянная // Вдруг стала: загляделась я, // Как лекарь
руки мыл, // Как водку пил.
Черства душа крестьянина, // Подумает ли он, // Что дуб, сейчас им сваленный, //
Мой дед
рукою собственной // Когда-то насадил?