Неточные совпадения
«Да, может быть, и это неприятно ей было, когда я подала ему плед. Всё это так просто, но он так неловко это
принял, так долго благодарил, что и мне стало неловко. И потом этот портрет мой, который он так хорошо сделал. А главное — этот взгляд, смущенный и нежный! Да, да, это так! — с ужасом повторила себе Кити. — Нет, это не может, не должно быть! Он так жалок!» говорила она себе вслед
за этим.
Управляющий, бывший вахмистр, которого Степан Аркадьич полюбил и определил из швейцаров
за его красивую и почтительную наружность, не
принимал никакого участия в бедствиях Дарьи Александровны, говорил почтительно: «никак невозможно, такой народ скверный» и ни в чем не помогал.
Левину завидно стало
за это здоровое веселье, хотелось
принять участие в выражении этой радости жизни.
Но вспомнив, что ожидает ее одну дома, если она не
примет никакого решения, вспомнив этот страшный для нее и в воспоминании жест, когда она взялась обеими руками
за волосы, она простилась и уехала.
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина —
принять с семьей участие в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался
за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Когда встали из-за стола, Левину хотелось итти
за Кити в гостиную; но он боялся, не будет ли ей это неприятно по слишком большой очевидности его ухаживанья
за ней. Он остался в кружке мужчин,
принимая участие в общем разговоре, и, не глядя на Кити, чувствовал ее движения, ее взгляды и то место, на котором она была в гостиной.
— Если правда, что в минуту страданий и близости смерти она искренно раскаивается, и я,
приняв это
за обман, откажусь приехать?
Сморщенное лицо Алексея Александровича
приняло страдальческое выражение; он взял ее
за руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя губа его дрожала, но он всё еще боролся с своим волнением и только изредка взглядывал на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он видел глаза ее, которые смотрели на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал в них.
— Алексей Александрович! Я знаю вас
за истинно великодушного человека, — сказала Бетси, остановившись в маленькой гостиной и особенно крепко пожимая ему еще раз руку. — Я посторонний человек, но я так люблю ее и уважаю вас, что я позволяю себе совет.
Примите его. Алексей Вронский есть олицетворенная честь, и он уезжает в Ташкент.
— Благодарю вас, княгиня,
за ваше участие и советы. Но вопрос о том, может ли или не может жена
принять кого-нибудь, она решит сама.
Независимо от своей воли, он стал хвататься
за каждый мимолетный каприз,
принимая его
за желание и цель.
— Как что? — оскорбившись
за то, что он как бы с неохотой и досадой
принимает ее предложение. — Отчего же мне не ехать? Я тебе не буду мешать. Я…
Только один больной не выражал этого чувства, а, напротив, сердился
за то, что не привезли доктора, и продолжал
принимать лекарство и говорил о жизни.
По тону Бетси Вронский мог бы понять, чего ему надо ждать от света; но он сделал еще попытку в своем семействе. На мать свою он не надеялся. Он знал, что мать, так восхищавшаяся Анной во время своего первого знакомства, теперь была неумолима к ней
за то, что она была причиной расстройства карьеры сына. Но он возлагал большие надежды на Варю, жену брата. Ему казалось, что она не бросит камня и с простотой и решительностью поедет к Анне и
примет ее.
Но Левин ошибся,
приняв того, кто сидел в коляске,
за старого князя. Когда он приблизился к коляске, он увидал рядом со Степаном Аркадьичем не князя, а красивого полного молодого человека в шотландском колпачке, с длинными концами лент назади. Это был Васенька Весловский, троюродный брат Щербацких — петербургско-московский блестящий молодой человек, «отличнейший малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.
Он слышал шаги Степана Аркадьича,
принимая их
за дальний топот лошадей, слышал хрупкий звук оторвавшегося с кореньями угла кочки, на которую он наступил,
принимая этот звук
за полет дупеля.
Он, как Алексей говорит, один из тех людей, которые очень приятны, если их
принимать за то, чем они хотят казаться, et puis, il est comme il faut, [и затем — он порядочен,] как говорит княжна Варвара.
Ей вдруг стало стыдно
за свой обман, но более всего страшно
за то, как он
примет ее.
― Ну, так поезжайте сейчас, ― сказала ему Львова, которой он передал это, ― может быть, вас не
примут, а потом заезжайте
за мной в заседание. Вы застанете еще.
Сейчас же, еще
за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать в четыре стакана. Левин не отказался от предлагаемого вина и спросил другую бутылку. Он проголодался и ел и пил с большим удовольствием и еще с большим удовольствием
принимал участие в веселых и простых разговорах собеседников. Гагин, понизив голос, рассказывал новый петербургский анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый, был так смешон, что Левин расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.
— Да, ее положение тяжело, она… — начал-было рассказывать Степан Аркадьич, в простоте душевной
приняв за настоящую монету слова княгини Мягкой: «расскажите про вашу сестру». Княгиня Мягкая тотчас же по своей привычке перебила его и стала сама рассказывать.
— Но князь говорит не о помощи, — сказал Левин, заступаясь
за тестя, — а об войне. Князь говорит, что частные люди не могут
принимать участия в войне без разрешения правительства.
В продолжение всего дня
за самыми разнообразными разговорами, в которых он как бы только одной внешней стороной своего ума
принимал участие, Левин, несмотря на разочарование в перемене, долженствовавшей произойти в нем, не переставал радостно слышать полноту своего сердца.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право,
за кого-то другого
приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков (рисуется).Помилуйте, сударыня, мне очень приятно, что вы меня
приняли за такого человека, который… Осмелюсь ли спросить вас: куда вы намерены были идти?
Осип (выходит и говорит
за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он
принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Сначала он
принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть
за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Здесь много чиновников. Мне кажется, однако ж, они меня
принимают за государственного человека. Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье! Напишу-ка я обо всем в Петербург к Тряпичкину: он пописывает статейки — пусть-ка он их общелкает хорошенько. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила!