— Да, из твоего дома, — продолжал между тем старик. — Жил я о сю пору счастливо, никакого лиха не чая, жил, ничего такого и в мыслях у меня не было; наказал, видно, господь за тяжкие грехи мои! И ничего худого не
примечал я за ними. Бывало, твой парень Ваня придет ко мне либо Гришка — ничего за ними не видел. Верил им, словно детям своим. То-то вот наша-то стариковская слабость! Наказал меня создатель, горько наказал. Обманула меня… моя дочка, Глеб Савиныч!
Неточные совпадения
Лицо его,
за минуту веселое, мгновенно
приняло выражение строгой, задумчивой сосредоточенности.
— А вот что:
примечаю я, старый
за мной приглядывает.
Но в нем уже не
принимал участия Нефед: сначала он прислонился спиною к лодке и, не выпуская изо рта трубки, стал как словно слушать; мало-помалу, однако ж, глаза его закрылись, губы отвисли, голова покачнулась на сторону и увлекла
за собою туловище, которое, свешиваясь постепенно набок, грохнулось наконец на землю.
Эта
примета ни
за что не обманет!
За исключением двух-трех вопросов, касавшихся рыбного промысла, старый рыбак не
принял даже участия в беседе.
— Здорово, дядя! «Клев на уду!» [Обычное приветствие рыбаков, застающих собрата
за ужением. (
Прим. автора.)] — весело воскликнул Глеб.
Никто, однако ж, не решался «выходить»; из говора толпы можно было узнать, что Федька уложил уже лоском целый десяток противников; кого угодил под «сусалы» либо под «микитки», кого под «хряшки в бока», кому «из носу клюквенный квас пустил» [Термины кулачных бойцов. (
Прим. автора.)] — смел был добре на руку. Никто не решался подступиться. Присутствующие начинали уже переглядываться, как вдруг
за толпой, окружавшей бойца, раздались неожиданно пронзительные женские крики...
— Ах он, проклятый! — вскричал Глеб, у которого закипело при этом сердце так же, как в бывалое время. — То-то
приметил я, давно еще
приметил… в то время еще, как Ваня здесь мой был! Недаром, стало, таскался он к тебе на озеро. Пойдем, дядя, ко мне… тут челнок у меня
за кустами. Погоди ж ты! Я ж те ребры-то переломаю. Я те!..
В его голосе был даже слышен упрек оскорбленной добродетели, которая
приняла твердую решимость отплачивать добром
за причиненное зло.
Принимая в соображение воодушевление, с каким старый рыбак принимался
за промысел, можно было думать, что пособие дедушки Кондратия превосходило даже его ожидания.
Он, может статься, не
принял бы на себя такой хлопотливой тяжкой обязанности, приискал бы другое место, более сродное его привычкам: нанялся бы плести сети, вязать верши или ковырять лаптишки; но дело в том, что денег, вырученных
за челнок и лачужку, проданные на дрова комаревскому фабриканту, едва-едва достало на уплату
за наем озера.
Не берусь передать движение, с каким старушка ухватилась
за весточку от возлюбленного сына. Лицо ее
приняло выражение, как будто стояла она у ворот и глядела на Ваню, который подымался по площадке после двухлетней разлуки. Но первая мысль ее, когда она пришла в себя, первое воспоминание все-таки принадлежало мужу.
Мало ль
приняла ты из-за него горя-то! — сказал Василий, которому, в свою очередь, хотелось утешить молодую женщину.
Но Петр Ильич уже выбежал, а то бы она его так скоро не выпустила. Впрочем, госпожа Хохлакова произвела на него довольно приятное впечатление, даже несколько смягчившее тревогу его о том, что он втянулся в такое скверное дело. Вкусы бывают чрезвычайно многоразличны, это известно. «И вовсе она не такая пожилая, — подумал он с приятностью, — напротив, я бы
принял ее за ее дочь».
— Здравствуй, Дюран! — сказал кто-то на французском языке позади Зарецкого. — Ну что, доволен ли ты своей лошадью? — продолжал тот же голос, и так близко, что Зарецкой оглянулся и увидел подле себя кавалерийского офицера, который, отступя шаг назад, вскричал с удивлением: — Ах, боже мой! я ошибся… извините!.. я
принял вас за моего приятеля… но неужели он продал вам свою лошадь?.. Да! Это точно она!.. Позвольте спросить, дорого ли вы за нее заплатили?
Это всё наши «положительные» тогдашние публицисты и критики, охотясь тогда за Костанжоглами да за дядюшками Петрами Ивановичами и сдуру
приняв их за наш идеал, навыдумали на наших романтиков, сочтя их за таких же надзвездных, как в Германии или во Франции.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право,
за кого-то другого
приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков (рисуется).Помилуйте, сударыня, мне очень приятно, что вы меня
приняли за такого человека, который… Осмелюсь ли спросить вас: куда вы намерены были идти?
Осип (выходит и говорит
за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он
принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Сначала он
принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть
за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Здесь много чиновников. Мне кажется, однако ж, они меня
принимают за государственного человека. Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье! Напишу-ка я обо всем в Петербург к Тряпичкину: он пописывает статейки — пусть-ка он их общелкает хорошенько. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила!