В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который
полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Неточные совпадения
В то время как скакавшие были призваны в беседку для получения призов
и все обратились туда, старший брат Вронского, Александр,
полковник с аксельбантами, невысокий ростом, такой же коренастый, как
и Алексей, но более красивый
и румяный, с красным носом
и пьяным, открытым лицом, подошел к нему.
Раза три ездоки выравнивались, но каждый раз высовывалась чья-нибудь лошадь,
и нужно было заезжать опять сначала. Знаток пускания,
полковник Сестрин, начинал уже сердиться, когда наконец в четвертый раз крикнул: «пошел!» —
и ездоки тронулись.
Но главное общество Щербацких невольно составилось из московской дамы, Марьи Евгениевны Ртищевой с дочерью, которая была неприятна Кити потому, что заболела так же, как
и она, от любви,
и московского
полковника, которого Кити с детства видела
и знала в мундире
и эполетах
и который тут, со своими маленькими глазками
и с открытою шеей в цветном галстучке, был необыкновенно смешон
и скучен тем, что нельзя было от него отделаться.
Кити ходила с матерью
и с московским
полковником, весело щеголявшим в своём европейском, купленном готовым во Франкфурте сюртучке. Они ходили по одной стороне галлереи, стараясь избегать Левина, ходившего по другой стороне. Варенька в своем темном платье, в черной, с отогнутыми вниз полями шляпе ходила со слепою Француженкой во всю длину галлереи,
и каждый раз, как она встречалась с Кити, они перекидывались дружелюбным взглядом.
Они поворачивались, чтоб итти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор, а крик. Левин, остановившись, кричал,
и доктор тоже горячился. Толпа собиралась вокруг них. Княгиня с Кити поспешно удалились, а
полковник присоединился к толпе, чтоб узнать, в чём дело.
— Позор
и срам! — отвечал
полковник. — Одного боишься, — это встречаться с Русскими за границей. Этот высокий господин побранился с доктором, наговорил ему дерзости за то, что тот его не так лечит,
и замахнулся палкой. Срам просто!
— Кити играет,
и у нас есть фортепьяно, нехорошее, правда, но вы нам доставите большое удовольствие, — сказала княгиня с своею притворною улыбкой, которая особенно неприятна была теперь Кити, потому что она заметила, что Вареньке не хотелось петь. Но Варенька однако пришла вечером
и принесла с собой тетрадь нот. Княгиня пригласила Марью Евгеньевну с дочерью
и полковника.
— А! — вскрикнул князь, увидав московского
полковника, стоявшего около,
и, поклонившись госпоже Шталь, отошел с дочерью
и с присоединившимся к ним московским
полковником.
Вернувшись с Кити с вод
и пригласив к себе к кофе
и полковника,
и Марью Евгеньевну,
и Вареньку, князь велел вынести стол
и кресла в садик, под каштан,
и там накрыть завтрак.
Вронский был в эту зиму произведен в
полковники, вышел из полка
и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван,
и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние дни, перепутались
и связались с представлением об Анне
и мужике-обкладчике, который играл важную роль на медвежьей охоте;
и Вронский заснул. Он проснулся в темноте, дрожа от страха,
и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
Проходя через первую гостиную, Левин встретил в дверях графиню Боль, с озабоченным
и строгим лицом что-то приказывавшую слуге. Увидав Левина, она улыбнулась
и попросила его в следующую маленькую гостиную, из которой слышались голоса. В этой гостиной сидели на креслах две дочери графини
и знакомый Левину московский
полковник. Левин подошел к ним, поздоровался
и сел подле дивана, держа шляпу на колене.
Потом, когда он достаточно поговорил
и замолчал,
полковник, молчавший до сих пор, начал говорить.
Полковник заговорил тоже про оперу
и про освещение.
Наконец, сказав про предполагаемую folle journée [безумный день] у Тюрина,
полковник засмеялся, зашумел, встал
и ушел.
― А! вот
и они! ― в конце уже обеда сказал Степан Аркадьич, перегибаясь через спинку стула
и протягивая руку шедшему к нему Вронскому с высоким гвардейским
полковником. В лице Вронского светилось тоже общее клубное веселое добродушие. Он весело облокотился на плечо Степану Аркадьичу, что-то шепча ему,
и с тою же веселою улыбкой протянул руку Левину.
Воспитаем так не одного, а миллионы людей, и потом поймаем одного и воображаем себе, что мы что-то сделали, оградили себя, и что больше уже и требовать от нас нечего, мы его препроводили из Московской в Иркутскую губернию, — с необыкновенной живостью и ясностью думал Нехлюдов, сидя на своем стуле рядом с
полковником и слушая различные интонации голосов защитника, прокурора и председателя и глядя на их самоуверенные жесты.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он,
полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Он был храбр, говорил мало, но резко; никому не поверял своих душевных
и семейных тайн; вина почти вовсе не пил, за молодыми казачками, — которых прелесть трудно постигнуть, не видав их, — он никогда не волочился. Говорили, однако, что жена
полковника была неравнодушна к его выразительным глазам; но он не шутя сердился, когда об этом намекали.
Слуга объявил, что Печорин остался ужинать
и ночевать у
полковника Н…
Не прошло десяти минут, как на конце площади показался тот, которого мы ожидали. Он шел с
полковником Н…. который, доведя его до гостиницы, простился с ним
и поворотил в крепость. Я тотчас же послал инвалида за Максимом Максимычем.
Само собою разумеется, что полюбопытствовал узнать, какие в окружности находятся у них помещики,
и узнал, что всякие есть помещики: Блохин, Почитаев, Мыльной, Чепраков-полковник, Собакевич.